Михаила Стасина, Петра Красикова Гялянин знал ещё по прежней службе. С Красиковым довелось делать операции в тылу врага, когда выбрасывались в тыл всей бригадой и развёртывали стационарные медицинские пункты. Ребята, старательные, знающие своё дело, а главное храбрые, не жалевшие себя ради своего великого, священного дела.
– Ну что, устали? – сказал Гулянин тепло и проникновенно и прибавил со вздохом, – Ничего не поделаешь – война. Ну а теперь несколько слов о том, как мы начали работать, какие ошибки, недостатки. Начнём с тебя, Миша, – повернулся он к Стасину.
– Своей бригадой я сегодня доволен, – сказал тот. – Вот только Ане Горюновой небольшое замечание. Нужно лучше врачу помогать, активнее. Работать быстро и сноровисто. Сегодня всё нормально, всё успели. Но ведь завтра раненых может быть, увы, побольше, чем сегодня.
Анечка потупилась и слегка покраснела, услышав замечание, и Гулянин поспешил успокоить её:
– Не переживай. Это не в обиду. Мы делаем общее дело и делаем его ради тех, кто получил ранение в бою за нашу с вами Родину, за нас с вами. Нагрузка будет с каждым днём увеличиваться. И тем более уж нам должно быть не до слёз. А ты, Танечка, – обратился он к сестре Ани, – расплакалась, когда нужно было действовать быстро. Не слёзы нужны раненым, а наше с вами мастерство. Ведь от этого зависит жизнь тех, кто попал к нам в руки. Это надо помнить.
– Жалко стало парнишку, – сказала Татьяна. – Такой молодой, а может остаться без руки.
– Афанасий Фёдорович Фокин, ведущий хирург нашего медсанбата сделает всё, чтобы спасти руку. Но речь сейчас не об этом. Запомните, девушки, то, что уже сказал и хочу повторить ещё раз: раненым не слёзы нужны, а помощь, быстрая и надёжная квалифицированная медицинская помощь. Высококвалифицированная! Слёзы не спасут, а только настроение раненому испортят. Руки ваши должны спасать, а вы сами излучать уверенность, что всё хорошо окончится. Лучше улыбнитесь, хоть и через силу, но подбодрите раненого.
Гулянин помолчал, дал время осознать сказанное и закончил уже требовательно:
– А сейчас приказываю всем отдыхать. Повторяю: не разрешаю, а приказываю. Завтра нам предстоит очень трудный день.
На следующий день с рассветом по всей полосе обороны дивизии загрохотало значительно сильнее, чем накануне. Стало ясно, что начались атаки врага.
С острова в излучине были видны кружащиеся стаи стервятников. Несколько «юнкерсов» и «мессершмидтов» пролетели над медсанбатом. Вздрогнула от разрывов авиабомб земля. Но с берега тут же ударили зенитные орудия и пулемёты. Самолёты больше не показывались. Видимо, сочли, что на острове не столь важный объект, чтобы рисковать, атакуя его. Их целью были позиции полков дивизии и переправы.
Ночью отдохнуть почти не удалось: рано утром стали подвозить раненых. Их быстро сортировали, направляли, кого в перевязочную, кого в операционную, кого в эвакуационное отделение.
Уже были заняты все врачи