4
Всю дорогу, до самого Саиса, Ренси не мог думать ни о чём другом, кроме Мерет и той смертельной опасности, в которой она, дочь Тахарки, сейчас находилась. Успеть, успеть, успеть!.. На главной дороге, которая вела к Саису вдоль Нила, ему приходилось с трудом пробиваться в потоке людей и повозок, двигавшемся навстречу, из города.
Из уст в уста передавали, что ассирийцы скоро будут в городе, что его разграбят, а жителей вырежут вплоть до последнего младенца, – и вскоре по всем улицам и площадям, во всём Саисе от края до края, волной прокатился призыв спасаться бегством. Пробиваться к дворцу правителя было нелегко, так как давка на улицах всё увеличивалась. Порою Ренси приходилось прокладывать себе путь силой, а иногда он прижимался к стене, выжидая, пока очередная толпа беглецов пройдёт мимо.
Наконец он очутился у ворот между двумя колоннами с усечёнными верхушками, или пилонами, стены которых были украшены барельефами и иероглифами. Обычно перед этими воротами, которые вели в дом номарха, толпились солдаты и дворцовая челядь, однако, сейчас здесь не было ни души.
Шатаясь от усталости, Ренси шёл по бесконечно длинной галерее дворца, удивляясь, что так никого и не встретил на своём пути. Огромная резиденция саисского номарха выглядела безлюдной, подозрительно пустой.
Он остановился у одной из колонн и, переводя дыхание, привалился к ней плечом. Время – по секундам, минутам – проходило быстро и незаметно, и Ренси потерял ему счёт. Он не знал, сколько длилось его бездействие, и сомнения в разумности принятого решения постепенно овладевали им. Отвага, решимость и нетерпение покинули его; он уже не совсем понимал, что делать дальше и где искать Мерет. Скорее всего, говорил он себе, она покинула дворец вместе с остальными, и её след отыскать будет непросто: ведь Египет велик…
В какой-то миг ему показалось, что он услышал тихие, но различимые в безмолвии дворца всхлипывания. Кто бы это ни был, он мог подсказать Ренси, где найти Мерет! С этой мыслью Ренси побежал по коридору, потом остановился, чтобы прислушаться и убедиться, что не ошибся, что плач ему не привиделся. Он и не заметил, что стоял теперь у порога женской половины дворца.
Мерет сидела в комнате, выложенной изразцами, на полу среди множества подушек, расшитых золотым шитьём. Маленькая, одинокая, всеми покинутая. Голова её была опущена; она плакала, закрыв лицо руками. При виде девушки сердце у Ренси забилось сильно и часто, но в следующее мгновение сжалось от нежности и жалости к ней.
Мерет услышала его шаги и, подняв голову, провела ладонью по щекам, вытирая слёзы.
– Ренси?! – изумлённо воскликнула она и поднялась навстречу юноше. – Как же я рада видеть тебя снова! Мне было так страшно, так одиноко… Видишь, даже слуги покинули меня…
В свете настенных факелов кожа Мерет казалась бронзовой, прекрасные фиалковые глаза – непроницаемо чёрными. На ней не было ни ожерелья, ни серёг,