Ренси не верил своим ушам. Разве такое бывает? Никто прежде не говорил ему таких слов, и уж тем более он не ожидал их услышать от девушки, да ещё дочери фараона.
– Подружиться? – переспросил он, пряча за спину как-то сразу вспотевшие ладони.
– Не думала, что моё предложение так поразит тебя. – Мерет как будто обиделась. – Я здесь недавно и нуждаюсь в друзьях. Мне кажется, ты тоже нуждаешься в них.
– Странно, что дочь фараона чувствует себя одинокой, – заметил Ренси изменившимся голосом; лицо его помрачнело. – А, впрочем, он же оставил не только свою семью…
После его последних слов столь уловимое мгновение назад волшебство вдруг растаяло, улетучилось бесследно.
– Мне кажется, ты не очень-то уважительно отзываешься о фараоне, – сказала Мерет, принимая величественный вид.
– Как всякий верный обычаям предков египтянин, – начал было Ренси, но девушка отмахнулась от него.
– Я догадываюсь, о чём ты хочешь говорить – всё это я слышала уже много раз. Но позволь спросить, разве не фараоны кушитской династии принесли Та Кемет мир и процветание? Разве не они сохранили независимость страны от самого Куша, их родины? Тебе, должно быть, известно, как много сделал для египетского народа Шабака, основатель кушитской династии…
– Гор Хент-эн-Метри покровительствует лишь фараонам египетского происхождения, – Ренси возвысил голос, не дав ей договорить, – в противном случае Та Кемет ждут смуты и кровопролитие. Тахарка, коему отданы в правление престолы Обеих Земель, возмутил народ против ассирийских наместников, навлёк беду на всю страну, а сам скрылся. Чужеземцы заполонили окрестности Мемфиса, жаждут крови, вымещая злобу на мирном населении. А где же мудрый кушитский воитель, наделённый всемогущим Ра искусством без промедления одолевать своих врагов? Где, за чьими спинами он прячется?
В чудесных фиалковых глазах Мерет вспыхнул гнев – они сразу потемнели, стали совсем чёрными.
– Не смей так разговаривать с дочерью фараона! – вскричала она. – Ты уже нажил себе врага в лице номарха Нехо, моего дяди! Неужели тебе нужно поссориться ещё и со мной?
– Полагаю, размолвка с каким-то мастеровым не слишком огорчит дочь фараона? – не без едкой усмешки огрызнулся Ренси.
В бездонных зрачках глаз Мерет полыхнуло пламя.
– Я ошибалась, когда думала, что мы могли бы стать друзьями, – холодно проговорила девушка и, вскинув подбородок, направилась к двери.
Когда Мерет ушла, Ренси побрёл к ложу и, повалившись на него, уткнулся в подушку пылающим лицом. Он злился на себя за ту невероятную способность настраивать против себя людей, из-за которой всегда пребывал в одиночестве. Эту черту его непостоянного характера мать Ренси называла заносчивостью, а отец видел в этом твёрдость духа.
Что же теперь делать? Куда идти? – спросил у себя Ренси, поднимаясь.
На улице было свежо.