– Да, я читала, что такое возможно, если у двоих очень сильная связь, – осторожно и слегка испугано произнесла Регина, не мигая.
– Нет, такое возможно, если в ваших жилах течёт одна и та же кровь. Это ваш родственник, Регина, хоть и дальний.
– У меня здесь никого нет! – вспыхнула она. Злость или разочарование звучали в её тоне. – Тем более среди Истинных.
А эту фразу девушка добавила уже совершенно по-иному: почти шёпотом, испуганно, недоверчиво.
– Значит, это был Истинный?!
Она не отвечала, а лишь боязливо таращилась на меня, будто только что решила судьбу государства. Вполне возможно, так и есть.
Не задумываясь о последствиях, я схватил её за худые плечи и силой поставил на ноги. Девушка даже не пикнула, лишь угол рта нервно дрогнул, да зрачки потеряли округлость и стали щелевидно-острыми.
– Отвечай же! – я легонько встряхнул ламию, чтобы та пришла в себя. – Это важно. Уверена, что тот, чьими глазами ты смотрела, был Истинным.
– В тот момент я просто это знала. Волкодлак, – прошипела ламия и дёрнулась с такой силой, что мне показалось, ещё миг – и выскользнет. – Вы не имеете права. Думаете, раз Сиятельный, можете лапать нас, а мы только рады будем?!
Даже не задумывался об этом в таком ключе. Она действительно решила, что представляет для меня какой-то интерес, кроме исследовательского?!
– Идите, никто вас не задерживает.
Я отпустил плечи девицы, а стоило отойти на шаг, сразу стало легче дышать. У змееликих всегда такой удушливо-сладкий аромат парфюмированной воды, что першит в горле и носу.
– Только пока вы строите из себя невинность, ваши соратницы буду погибать.
Я уже повернулся было, чтобы вернуться обратно в Кломмхольм, как ламия остановила меня вопросом:
– Это правда, что сюда едет дознаватель из столицы? И Есению найдут?
– Я так сказал, вила, – коротко бросил я через плечо и поспешил уйти своей дорогой.
Взгляд, полный надежды, сверлил спину. Мне хотелось быстрее оказаться вне его досягаемости. Девушку скоро найдут, это правда. И мне придётся сделать с ней тоже самое, что и с первыми двумя.
Междуглавье 2
Закат догорал, небо сделалось похожим на застиранную тряпку, на которой ещё остались следы первой крови невинной девы.
«Я умираю, – подумала девушка, глядя вверх. – Странно, это ведь должно быть больно».
Но боли не было, ничего не было, кроме лёгкого, как перо, коснувшееся ладони, сожаления. Не о несбывшейся жизни, о непрожитой любви.
Кончики пальцев начали леденеть, сейчас холод поползёт вверх, он похож на волка, идущего по следу раненного зверя. Охотнику незачем тратить силы на битву с тем, кто и так вскоре ослабеет. И девушка уже предчувствовала, что скоро время признать поражение наступит и для неё. Он будет окончательным и бесповоротным. Точкой, за