Она разъяренно дернула рукой и в полуметре от меня ударила ослепляющая молния. Я отшатнулась и живо рванула прочь.
Молнии сверкали мне в след, ухват только и успевал что уклоняться и мчать вперед. Но бежать было некуда, я лишь кружила по созданной ведьмой западне. Старуха не жалела даже своих марионеток, в которых то и дело попадали разряды, от чего те обездвижено падали под ноги сотоварищам, а вверх поднимался зловонный дымок от поджаренных тел. Радовало только то, что мой летающий транспорт оказался быстрее и маневреннее, чем коряга Корны. Она никак не поспевала перехватить меня.
С каждой следующей секундой держаться на ухвате становилось все сложнее. Мне становилось дурно, сонная слабость накатывала душными волнами, но я не давала себе послабления. В моей ситуации любая слабость означает смерть, однако полет безжалостно вытягивал из меня силы. Я сделала последний рывок и приземлилась на крышу хижины. Изнуренно упав на спину, смогла лишь выставить перед собой ухват. Руки были ватными, дрожали, а глаза вероломно закрывались, приглашая погрузиться в сладкий сон, который мог оказаться вечным.
Корна победоносно подлетела ко мне, насмешливо скривив свое уродливое лицо. На моих губах проскользнула улыбка отчаяния. Моя прежня самоуверенность и дерзость вызывали только сочувствие. Я отвела взгляд от ведьмы, она не будет последним, что я увижу в своей жизни. По куполу над хижиной бегали живописные змейки молний, нужно сосредоточиться на этом и просто забыться.
Яркое серебристо-сизое сияние озарило пространство. Корна насторожено покосилась в сторону источника света.
– Что за гадство! – выругалась она, развернула свою корягу и пролетела надо мной, чуть не задев веткой.
Неужели кто-то еще пожаловал? Конкуренты по мою душу? Я перевернулась на живот и устало поползла на противоположную сторону крыши.
Ведьма остановилась у границы своей западни и смиренно смотрела на приближающийся сгусток света. Стена из сырых ветвей поредела и растворилась, осев серым пеплом на болото. Купол задрожал и с грохотом разлетелся на мельчайшие осколки, как разлетается упавшее на пол зеркало.
– Проклятие! – донеслось от взбудораженной Корны.
Сквозь непроглядную тьму гиблого болота, озаренный мягким, но в тоже время насыщенным и густым светом, шел белый олень. Он приблизился к ведьме и нарочито медленно повернул в её сторону голову, украшенную ветвистыми большими рогами.
– Я несказанно рада принимать тебя в моей обители, Великий Лесной Царь, – старуха уважительно опустила голову. – Но мне неясна причина твоего явления. Здешние места уже почитай три века как не в твоей власти, лес давно поглотили темные воды.
Олень величаво отвернул голову от ведьмы и уставился на меня, подглядывающую