Таисья по привычке ночью глаз почти не сомкнула. Рано утром найдёныш сначала поднялся с лавки, потом примостился на ней сидя, и, не отрывая взгляда, смотрел на пламя лампадки.
Таисья встала с печки, подошла к мальчику, присела рядом. Он не шелохнулся.
– Как тебя зовут? – прошептала она тихо, боясь разбудить Лукерью.
Он не ответил, только замотал головой и громко замычал.
– Тихо, тихо, дочку разбудишь, – прикрикнула на него Таисья.
Она уже и не рада была тому, что подсела рядом.
Лукерья услышала, как мать попыталась заговорить с ребёнком, и от страха закуталась в плотную льняную ткань, служившую ей одеялом. Она тоже не спала в ту ночь. Всё думала о найдёныше.
Фантазировала на тему того, как он мог попасть в яму, почему не разговаривает, а мычит. Болела рана от укуса. Лукерья по совету матери приложила к больному месту листы подорожника и замотала тряпочкой.
Как только начало светать, Таисья пошла управляться по хозяйству. Мальчишка так и сидел неподвижно. Страшновато было оставлять его вдвоём с Лукерьей, но и тащить его на улицу не хотелось. Лукерья тоже встала.
– Сидите тихо, – скомандовала перед уходом мать. – Скоро вернусь.
Обычно девочка помогала Таисье, но сейчас нужно было присматривать за странным гостем.
Лукерья взяла за кроватью палку и погрозила мальчику.
– Только попробуй ещё на меня наброситься, – сказала она ему строго, – эта палка волшебная, вмиг тебя остановит.
Но мальчик никак не отреагировал. Он продолжал смотреть на огонёк лампадки.
Таисья вернулась, дала детям по кружке молока и ломтю хлеба. Найдёныш ел жадно. Собирал со стола каждую крошечку, вылизывал кружку так, будто не пил целую вечность. Потом вытащил из-за пазухи спрятанный ночью хлеб и доел его тоже.
Мать приказала Лукерье сидеть дома, а сама повела найденного ребёнка в село в церковь.
На улице все обращали внимание на диковатого мальчика.
Он вертел головой, мычал, что-то пытался крикнуть проходившим мимо деревенским жителям. На обочине дороги, соединявшей деревню и село, увидел ворону, вырвал свою руку из Таисьиной, подбежал к вороне и каркнул на неё. Птица отлетела подальше. Мальчик опять приблизился к ней и повторил: «Кааар!».
Крик, вырвавшийся из его горла, был каким-то нечеловеческим. Таисье стало жутковато, она быстрыми шагами настигла мальчика, схватила его за руку и потащила к церкви.
Сельская церковь манила своим величием. Возвышающиеся купола сразу привлекли внимание найдёныша. Он уставился на них, открыл рот и завороженно смотрел, пока Таисья не подтолкнула его.
Батюшка выслушал Таисью. Помолчал. Потом отошёл от неё, помолился.
– Сидите тут, – произнёс он и куда-то вышел.
Внутреннее убранство церкви было скромным. Роспись на стенах представляла собой единую композицию. Контур икон, висевших на перегородке, закрывающей алтарь,