– Ты прав, Аба, – прервал я его, – если бы не ты, меня бы вообще тут не было.
– Я не мог поступить иначе, – ир-Земах слегка покраснел. – А вот если бы ты вёл себя покультурнее…
– То что? Мне бы выдали колпак с бубенцами и позволили бегать с голым задом, веселя вашего шада? Хрен вам! Перебьётесь! Говори по делу, какое оружие мне дадут?
– Никакого. Шад про оружие ничего не говорил.
– Вот вы сволочи! – я даже оторопел. – Ты хочешь сказать, что я должен сражаться против двух волков одновременно и без оружия?
– Такова воля шада, ты сам слышал. Это и есть твоё испытание, – не глядя мне в глаза, ответил маг.
– Говнюк твой шад! – разошёлся я. – Гнида и…
– Прикуси язык! – неожиданно зашипел ир-Земах. Я в первый раз видел его таким разозлённым. – Не тебе хулить наших правителей. Вся ваша раса жила и пока ещё продолжает жить, исключительно за наш счёт, вампир. Но, Слава Тригу, эти времена уверенно заканчиваются, а потому не удивляйся, что приходят время платить по счётам.
– А ты знаешь, Аба ир-Земах, – вспышка мага меня почему-то успокоила, – ты, пожалуй, прав. Всегда приходит время платить по счетам, но я ещё никому здесь задолжать не успел и потому оплачу авансом. А что касается лично тебя, то у меня претензий нет, ты мог бы обращаться со мной в дороге гораздо хуже, чем оно было. Будем считать, что мы в расчёте, а теперь прощай, маг, мне нужно готовиться к бою.
И я отошёл к дальней стене, оставив ир-Земаха недоумевающе хлопать глазами.
Пока мы беседовали, нашелся наконец главный тюремщик. Плечистый мужик среднего роста, с грубыми чертами лица и кожей желтоватого оттенка. Весь в шрамах, бритый наголо, с покатым лбом и таким же покатым подбородком, кустистыми бровями и немаленькой пастью, полной крупных, кривых зубов. Вылитый неандерталец.
– Эй, ты! – обратился он ко мне, для верности ткнув в мою сторону стальным наконечником от багра, который заменял ему левую кисть. – Подойди к решётке и просунь наружу ноги, или мы тебя выкинем на арену в цепях, как ты есть.
Чтобы выполнить требуемое, пришлось усесться на грязный пол. Откуда-то выскочил маленький сморщенный человек в кожаном фартуке и ловко расковал мне ноги на переносной наковальне.
– Теперь руки, – прогудел здоровяк. – И не дури.
– А если буду дурить? – поинтересовался я, протягивая руки сквозь решётку.
– Ну,