Каплан покопался в конторке и выудил из ящика на свет божий какие-то бумажки, ухваченные канцелярской скрепкой.
– Вот, взгляните, дорогой товарищ из ВЧК! Это полный сборник квитанций о покупке интересующих вас ювелирных изделий, – он сунул под руку Сташевичу заполненные бисерным почерком квитки.
– Ого! – чуть было не присвистнул Сташевич. – Двадцать тысяч в червонцах тридцать седьмого года! Что же он такого вам продал? И почему, собственно, данной гигантской суммой не заинтересовались компетентные органы?
– Странно, что ваша контора не в курсе, – хмыкнул Каплан, с подозрением косясь на Сташевича. – Я обязан незамедлительно сообщать в наше родное ВЧК, то есть, простите старика, в наше любимое МГБ РСФСР28, о любой сделке, превышающей сумму в двадцать пять тысяч рублей. В этом случае, как видите, было меньше. Наша дорогая советская власть тоже иногда не совсем дура! Не хочет сдатчиков ценностей распугивать, а то ведь всё самое лучшее на чёрный рынок уплывёт. Раз – и поминай как звали. Ваш Гришаня сдал под опись довольно ценные ювелирные изделия. Отчитываться в их происхождении он был не обязан. В ориентировках из УГРО эти вещи тоже не значились. Так что всё законно! Вот читайте: кольцо с бриллиантом (одна штука), серьги с изумрудами и сапфирами (одна пара)…
Сташевич слушал старика, и его не оставляло чувство, что Каплан не до конца с ним откровенен. Кончилось всё тем, что дед, уловив взгляд Андрея, несколько раздражённо попенял ему:
– Послушайте, юн… простите, товарищ капитан! Какой откровенности вы ждёте от заведующего ювелирной скупкой?! Ну, получил человек неоформленное наследство от покойной тетушки! Если бы я мотал языком направо и налево, как юнга палубной шваброй, кто бы захотел иметь дело со старым Капланом?! Вот будет у вас дело по всей форме на гражданина Гришаню, тогда милости просим! Мне боятся нечего, все мои миллионы вот в этом красавчике!
Каплан показал взглядом на прибитую к стене деревянную рамку. В ней красовался пурпуно-золотой, весь в венках и знамёнах то ли диплом, то ли почётная грамота. Ниже диплома-грамоты в такой же рамке висел под стеклом газетный разворот. Ежедневник «Ангарский большевик» с большой фотографией во всю полосу. На фоне новенького танка Т-34 какой-то солидный дядя в компании четырёх улыбающихся юных танкистов в шлемофонах и комбинезонах, наклонившись, пожимал обе руки маленькому Каплану.
– Надеюсь, что мой бронированный отпрыск намотал на свои траки не одну нацистскую гадину! – не без злорадства ухмыльнулся Лев Иосифович.
Андрей перевел взгляд на него.
– Кстати, – встрепенувшись, вдруг оживился старик, – а на каком именно фронте вы, товарищ капитан, воевали?
– На Первом Украинском, – охотно ответил