Наполеон решил продолжить разговор за столом, чем доставил неслыханную радость Кшиштофскому. Впрочем, пан Михал, которому доводилось не раз удостаиваться подобной чести, был не менее польщён, хотя и скрывал свои чувства. Что до Овчарова, то он проголодался и в приятном предвкушении проследовал в столовую.
Дом купца Церевитинова, один из лучших в Гжатске, был отведён под штаб и личные покои Наполеона, занимавшие весь второй этаж. Именно в этом доме каких-нибудь пару дней назад находилась ставка Кутузова, здесь его принимали с хлебом-солью, и отсюда он выехал ранним утром двадцатого августа в поисках позиции для генерального сражения.
Гжатск был оставлен, поскольку ни уже выбранное Барклаем Царёво-Займище, куда Кутузов приехал к армии, ни позиция при Ивашкине не были признаны им удобными, и по его приказу войска отошли к Колоцкому монастырю.
Помимо вышеозначенных лиц, на обеде присутствовали адъютант императора генерал Рапп и свободные от неотложных дел войны маршалы. Наполеон находился в превосходном расположении духа, затруднённое мочеиспускание уже несколько дней как не донимало его; он игриво шутил, язвил над маршалами и задавал неудобные вопросы своим иностранным гостям. Неотвратимая близость решающего сражения будоражила его ум и прибавляла силы. Маршалы, за исключением Мюрата и командующего молодой гвардией Мортье, напротив, были сумрачны, на их лицах читались тревога и озабоченность. Даже люто ненавидевший Россию Сокольницкий был на этот раз необычайно сдержан.
Быстро утолив первый голод, Овчаров ощутил себя не в своей тарелке. Предстоящее сражение не меньше Наполеона волновало его, как и отсутствие связи с Чернышёвым. Ему было что сказать полковнику, но как, как известить его? Во время их тайной встречи в подземном каземате Смоленского кремля тот пообещал, что сам разыщет его. Оставалось ждать и надеяться, надеяться и ждать.
«А ежели бравого кавалергарда убили, упаси Бог, и он не успел сообщить обо мне?» Мрачные мысли овладевали Павлом и портили аппетит. Зато Кшиштофский не сводил восторженных глаз с Наполеона, его исполненное счастливым упоением сердце учащённо билось, он пропускал перемены блюд, готовый броситься в огонь и воду по одному знаку своего кумира.
– Итак, господа, завтра я даю армии день отдыха, а в ночь на двадцать третье мы выступаем. Генерал Сокольницкий, где, по-вашему, нас ждёт Кутузов?
– Если не у Колоцкого аббатства, откуда старая лисица в любой момент может сбежать, то, очевидно, где-то близ Можайска, ваше величество.
– «Где-то