Дождавшись Михалыча, привезшего то, что просила, я взболтала яйцо и добавила несколько ложек самогона. Всю эту смесь перелила в бутылку и тщательно перемешала. По несколько капель стала вливать волчонку в рот. Меня обрадовало, когда он начал делать судорожные глотательные движения, а потом, слабо брыкаться, пытаясь выскользнуть из моих рук.
Михалыч сопел за моим плечом, и продолжал вселять в меня оптимизм:
– Смотри, укусит. Хоть и малой, а все ж зверь дикий. А от самогонки поди помрет?
Я цыкнула на него.
– Не говори под руку!! Чего каркаешь?!
Он обиженно надулся, и сделал вид, что ему, происходящее на крыльце вовсе не интересно. Отодвинулся на дальний его конец, но продолжал тянуть шею и коситься.
Выпоив достаточное количество смеси, и, вытерев мордочку зверенышу, я аккуратно положила его в ящик, подстелив старую тряпочку. Ящик занесла в дом, и поставила за печью.
Закрыв дом, мы продолжили с Михалычем объезжать территорию обхода. День клонился к вечеру. Солнце едва касалось верхушек деревьев, вызолачивая лес, как волшебный художник своей кистью, не забыв сделать несколько небрежных мазков через весь небосвод. Подъезжая к моему кордону, старый егерь попрощался со мной.
– Ну, что? Обход приняла? Тогда до завтра! – И он бодро потрусил в сторону деревни.
Сделав все необходимое для Матильды, я растопила баню, оттягивая момент вхождения в дом. Я очень боялась застать там мертвого волчонка. Наконец, я решительно открыла двери и вошла. Меня встретила тишина. На цыпочках я подошла к ящику. Звереныш забился в угол и смотрел оттуда на меня затравленным взглядом. Он был жив и, судя по всему, очень голоден. Силенок не хватило выбраться из ящика. Я тихонько опустила миску с молоком. Он зарычал и постарался забиться еще дальше, хоть дальше было некуда. Я отошла от ящика. Надо дать ему время привыкнуть. А, так же, раздобыть немного мяса. На молоке он, в буквальном смысле, протянет лапы. Судя по тому, что я увидела, ему было месяца три. В этом возрасте волчата уже должны питаться мясом. У меня даже мысли не возникло выпустить его на волю. Один, без своей семьи он просто пропадет. И я поехала в деревню добывать мясо. Авось, кто-ни будь согласится заколоть курицу.
Курицу я добыла. И вскоре, смотрела, как волчонок терзает значительный кусок мяса, утробно рыча.
Прошло немногим меньше недели, пока волчишка перестал прятаться по углам от каждого шороха. Он уже начал брать мясо, почти из моих рук, и ел спокойно, кося на меня настороженно желтым глазом. Я все еще не выпускала его на улицу, боясь, что он удерет в лес. Оказалось, что это девочка. Я решила назвать ее Айра, старинным арийским именем, означающим «холодное солнце».
Айра оказалась на редкость сообразительной и умной. Тихим рычанием она предупреждала меня, если на кордон приезжал кто-то посторонний. И я подумала, что надобность в собаке у меня отпала.
За повседневными хлопотами