Поблагодарив Михалыча за информацию, мысленно стала клясть себя за несдержанность. Нет, чтобы дурочкой деревенской преставиться … Ох, уж этот характер!
Тем временем, мы въехали под полог леса. Я достала планшет, и внимательно изучила еще раз карту. Уверенно тронула поводья лошади и повернула вправо.
Лес принял меня ласково и торжественно. Могучие сосны едва шевелили хвоей. Солнце просачивалось сквозь их иглы, играя бликами на цветущих травах. Аромат смолы не давал надышаться воздухом, кружа голову. На моем лице играла улыбка, как у девушки на первом свидании с любимым. Мне хотелось петь и смеяться одновременно. И только присутствие Михалыча, смотревшего на меня с удивлением, мешало осуществить это желание.
– Как я погляжу, ты лес то любишь. – В голосе егеря слышалось удивление.
– Да, как же его не любить?! Смотри какие богатыри стоят в три обхвата. Они землю берегут.
Михалыч со знанием дела глянул на сосны, и с умным видом проговорил.
– Ну, да. Богатыри. Куба по два с полтиною будут.
Я чуть не расхохоталась в голос от такой оценки лесного чуда.
Вскоре вдалеке послышался шум воды, и через несколько минут мы выехали на небольшой плес шумливой, и достаточно бурной речки.
– А вот это наша Хвороба. – Проговорил егерь с гордостью, как будто, это было его детище.
– А почему Хвороба? – Заинтересованно спросила я.
– А шут его знает! Хвороба, да Хвороба. – незамысловато ответил он.
Я было открыла рот, задать очередной вопрос. Но, тут наши лошади захрапели. Матильда стала боком вытанцовывать.
– Тихо, тихо … – пыталась я успокоить разволновавшуюся лошадь.
Но, она не желала успокаиваться, продолжая храпеть и плясать подо мной. Зайчик под Михалычем тоже выписывал кренделя и дико косился на реку. Мы спустились с лошадей и постарались их увести в сторону от реки под полог леса.
– Может бурного течения испугались? – Выдвинул предположение старый егерь.
Я покачала головой.
– А, ну ка, возьми поводья. – Протягивая повод от Матильды попросила я.
– Он попятился назад.
– Ну уж нет! Я с ней в спокойном состоянии справиться не могу, а сейчас и подавно!
Я в сердцах плюнула с досады. Привязала повод к ближайшему деревцу ивы, и осторожно стала продвигаться на берег. У самой кромки воды лежала какая-то груда, как мне показалось, старого тряпья. Михалыч, осторожно выглянул из-за моего плеча. Потом, смело подошел к этой куче, и тихонько ткнул ее носком сапога.
– Так это ж волчонок! Гляди-ка, мертвый. Как же это он, бедолага. Ну, теперь, ничего не поделаешь. Это лошади его запах почуяли, волчий, значит. Вот и стали шарахаться. Поехали дальше, Викторовна.
Я, не обращая внимания на его призывы, опустилась на колени перед волчонком и стала осторожно