Казалось бы, у меня было всё, что нужно для человека в условиях советского времени: позади – счастливое беззаботное детство и бесплатное образование, в настоящем – прекрасная работа бармена, деньги, друзья, подруги… а впереди – заслуженная пенсия, позволяющая сносно прожить остаток жизни, уважение и почёт. Но на душе, почему-то, было неспокойно. Я не мог объяснить самому себе – что со мною происходит, что меня так раздражает и не даёт полноценно наслаждаться предоставленной жизнью? Чего-то мне явно не хватало. Я чувствовал в себе какую-то раздвоенность: в книжках читаю одно, а в жизни сталкиваюсь с совершенно противоположным. Внешне, со всеми в ладу, кроме… своей совести. Внутри не было мира и покоя.
Я страдал и надеялся, что когда-нибудь это должно разрешиться. Я жил ожиданием чего-то, что поможет мне всё расставить по своим местам.
Больше всего меня угнетала очевидная ложь нашей системы, бросающаяся в глаза любому здравомыслящему человеку. Да, было много хорошего: бесплатное образование, бесплатная медицина, бесчисленные кружки при домах творчества и пионеров, дешёвые и стабильные цены… Но, наряду с этим, над внешней мирной и беззаботной жизнью советского человека, нависала идеологическая составляющая, давящая своим мёртвым грузом и беспощадно уничтожающая любые проявления инакомыслия и свободы.
Да, это было уже не сталинское время, но от этого не становилось легче на душе. Невзирая на очевидную агонию системы, делались различные попытки реанимировать её, чтобы хоть как-то выглядеть органично вписанным в существовавший и окружавший нас мир. Впрочем, в реализацию и претворение в жизнь всех этих попыток не верили даже сами авторы, не говоря уже о народе. Удручало и ввергало в уныние только одно – конца этому сумасшествию не видно. Раз, тронувшись с места в далёком 1917-ом году, эта неуклюжая громадина уже не в состоянии была остановиться, и ей оставалось только мчаться по инерции, без машиниста в неизвестное будущее, подминая под свои колеса собственный народ и заставляя от ужаса содрогаться от её непредсказуемости весь остальной цивилизованный мир. Получался какой-то заколдованный круг.
Работая в «Интуристе», мне волей-неволей, приходилось соприкасаться с людьми, приезжавшими посмотреть нашу страну, из различных уголков земного шара. Общаясь с ними, я воочию видел перед собой нормальных раскрепощённых людей, которые могли (в отличие от нас) совершенно свободно высказываться на любые темы. И потому, мне сразу бросалось в глаза, несоответствие между штампом, бытовавшем в идеологической сфере о западном образе жизни и той реальностью, с которой мне ежедневно приходилось сталкиваться.
Так, постепенно, вместе с осознанием лживости, пропитавшей всю