Воспоминания прервал вошедший в палатку начальник караула. Тоже уже немолодой мужчина, в теплой кожаной куртке поверх формы, с неухоженной бородой и таким же уставшим взглядом, как и у капитана.
– Разреш…
– Да сядь ты, Вадим Ефимыч. Давай вот без фамильярностей.
Начкар взял второй стул и сел за стол напротив капитана.
– Ну и чё ты на юнцов-то срываешься? Есть претензии – выскажи их мне, лады, Макар?
– Есть претензии, Ефимыч. Охренеть, сколько претензий! Что за херня? Почему я, командующий северного, мать-его-в-душу, гарнизона, узнаю обо всем говне, творящимся за стеной, последним!? – все сильнее закипал капитан Макаров.
– Так, угомонись! Я не докладывал, потому что на хрен не нужно было! Еще б мне теперь о каждой мимо пробежавшей крысе доклад в трех экземплярах строчить. Пришли и ушли. Мы и стрелять не стали.
– Почему же это не стали? – язвительно вопросил Макаров.
– Потому что патроны мы не из волшебного сундучка достаем, их экономить надо. – так же язвительно ответил начкар.
– Ага. Все экономите, ровно до того, пока вас самих в сундучки не положат, только не в волшебные, а так, в обычные деревянные, один на два метра. – продолжал плеваться желчью капитан.
– Вот когда совсем патроны кончатся и все с горячим сердцем, держа палку в одной руке, а другой прикрывая голую жопу, пойдем в атаку на нечисть во славу великой Отчизны, вот тогда твои сундучки деревянные вовсе не пригодятся, некому будет нас в них укладывать! – чуть ли не прокричал Ефимыч.
Этот весьма мрачный аргумент охладил пыл капитана. Он опустил голову на стол и с шумом выдохнул. Если бы не тридцать тысяч человек за спиной, которых он поклялся защищать, он давно бы пустил себе пулю в лоб от такой жизни.
– Закурить есть? – поинтересовался начкар, который тоже успокоился, позволив себе немного выпустить пар.
– Курение вредит вашему здоровью, уважаемый Вадим Фимыч.
– Ой, да иди ты! Столько херни вокруг, которая только и ждет, чтоб мне навредить, пусть хотя б одна это делает потому, что я так хочу.
Капитан сунул руку во внутренний карман куртки и, не глядя, протянул куда-то вперед мятую пачку сигарет.
– Тебе никакой сундучок не нужен, одержимые к твоей прокуренной тушке и так не подойдут.
– Да? Так они там все зожники, Макар?
– Ага! Бегают быстро, прыгают высоко, питаются мясом и чистой ненавистью. Я тебе говорю, побрезгуют они тебя жрать.
– Вот как? Ну я тогда пачечку возвращать не буду, а то мало ли… – с этими словами начкар сунул себе в карман куртки ту самую мятую пачку.
Они оба засмеялись. Прокуренным усталым смехом. Никто из них уже не помнит, когда они смеялись по-настоящему, искренне и от души.
Но эту минутку небольшой психологической разрядки нарушили звуки выстрелов.
Начкар Ефимыч через секунду подорвался