Кавалькада из десяти верховых плавно двигалась по Кленовой улице. Жуя свою вечную жвачку, Уго объяснял, что сие есть одна из первоначальных улиц Реккеля, и чем она замечательна, так это тем, что действительно обсажена первосортными кленами, которые двумя зелеными стенами высятся по обе стороны дороги. По словам Уго, о породе здешних кленов аборигены заботятся, как о невинности своих дочерей. Так что и сегодня здесь возможно наблюдать такие же чудесные деревья, какие росли тысячу лет назад, еще до прихода ренов.
Поведение Уго свидетельствовало, что в Реккеле его знает каждый камень. С особой теплотой, присущей блудным сыновьям, он смотрел на проплывавшие мимо дома, все выкрашенные в неудачный бледно-зеленый цвет. Со смаком вдыхал Уго воздух, наполненный острой свежестью невидимого, но близкого Кельрона, терпким ароматом пряностей и непобедимым рыбным духом.
Уго любил Реккель. Город, с которым связано столько лет жизни, не любить преступно. Город, в котором ты живешь, постепенно берет твою душу – как пройдоха-демон Шестипальчик. Но, в отличие от Шестипальчика, дает взамен не губительную власть над людьми, а возвышающее чувство родного места, где за тебя – даже воздух. Человек, оторванный от дома, обречен на поражение. Каждый город обладает чудовищным энергетическим потенциалом, который сам же и распределяет между теми, кто его любит. Такова была концепция Уго.
К полудню всадники достигли, наконец, Рыночной площади. Размеры ее поражали. Площадь уходила в бесконечность. Тем не менее, на ней не оставалось ни одного свободного участка. Везде бурлила жизнь. Шла торговля всем, что только мог предложить покупателю изобильный рынок Рениги. А мог он предложить: чудесную пшеницу, превосходные фрукты, прочнейшие кожи, сладчайший мед, благородную древесину, изысканнейшие вина, первоклассное оружие. Да много ли чего еще было ему доступно – бездонному, неохватному рынку, сыну всех торговых перекрестков, отцу нынешнего мирового порядка, рынку королевства Ренига, опутавшему весь свет и всем светом впитанному? Потому на кипящей, циклопической площади предлагали также импортные товары: талинскую посуду и ткани, какао и пармезан, санахские драгоценные камни, ренеты и дюшесы, фицарские сладости и лен, чернобурок и боевых птиц, гисланские ковры, муар и ваниль, вересковый мед и янтарь с острова Зеленого Дракона, гранаты и джут из Гинардии, хеланские кружева и полотно и даже легендарных, ни на одно существо не похожих, карликов из Сальвулии.
Рыночная площадь была энциклопедией жизни – как театр. Театр жизни, на котором одновременно разыгрываются интермедии, драмы, бурлески и кто знает, что еще там у них разыгрывается. На просцениуме – две краснолицые фигуры в богатой, но изодранной одежде под вывеской "Портер и сотерн". Они тщательно выговаривают слова и скрупулезно выверяют движения, свирепо пошатываясь. Далее – выфранченный драгун