Когда я рассмотрел это всё, в моём мозгу стала складываться картина и чем яснее она становилась, тем страшнее становились мои мысли об Арике. В неё же уложились и сдвинутые и открытые сундуки и дверь в кладовую, и разбросанные вещи, и не только потому, что Арик, возможно, метался по дому в поисках Аяи, но потому что она спешно собиралась бежать… Теперь я дожидался пока он проснётся, исполненный уже иного духа, я хотел взглянуть в его глаза и спросить, правильно ли я догадался. Он не сможет солгать мне. И если я не ошибся, если… Я не хотел додумывать, что будет, если то, что само рисуется при виде всего этого безобразия в его доме, что я захочу сделать с ним. Я ждал его побуждения…
Наконец утром четвёртых суток он проснулся. Он поднялся на ноги, свалив покрывало на пол, не замечая этого, прошёл к выходу. Он разбудил меня этим, и я встал с лавки, где спал все эти дни, и тоже вышел на двор, как и он, умыться и справить нужду, благо, нужников у них было несколько, ведь мы некогда жили здесь немаленькой компанией. Арик сбросил одежду и в несколько прыжков был на берегу озера, куда и бросился. Долго пробыл под водой, потом медленно плавал, надолго погружая голову в воду. Наконец, он вышел на берег, я как раз дошёл сюда, к этому моменту. У него на теле видны были поджившие следы, которые только подтвердили мои догадки о том, что произошло здесь: царапины на груди и плечах, потёртые колени…
Он поднял руки к волосам, отжал их, свернув жгутом и сел на камень на берегу, не спеша одеваться, и не глядя на меня. На его гладкой коже сверкали капли воды, словно слёзы. Удивительно, до чего гладкая у него кожа, никаких лишних волос, только под мышками да возле уда…
– Ты изнасиловал её? – спросил я.
Арик дрогнул мышцами над лопатками, но так и не встал и не разогнулся, продолжая сидеть так, опираясь локтями о колени и уткнув подбородок в кулаки.
– Я насиловал её все двести лет, что прошли, почти кажный день… И ей это нравилось! И я продолжал. Потому что ненавидел и любил, как не любил ничто, даже жизнь… – негромко и страшно ответил он, спустя так много времени, что капли на его теле начали исчезать, высыхая.
Я не выдержал и, подскочив, схватил его за волосы на затылке, отклонив голову к спине, чтобы взглянуть в лицо.
– Ты… Ты…
– Да! А ты как думал?! Ты думал, я добрый и всепрощающий олух?!
– Ар… – я отпрянул, отпуская его.
– А я тысячи лет Ар! Но рогатым дураком мне быть осточертело!
– Что ты несёшь? – пробормотал я.
– Да, надоело! Она играла со мной, как с рабом своих прелестей всё время! И притом развлекалась с Орсегом за моей спиной. Они думали, я не замечаю…
– Что ты… несёшь? – повторил я, не веря ушам, похоже сегодня мой брат куда более сумасшедший,