Мое сердце пронзает очередной укол горя.
– Вы в порядке, Мэгги?
Я отрываю взгляд от стены и снова смотрю на шефа Олкотт, которая смотрит на меня с беспокойством.
– Да, – говорю я, хотя у меня уже кружится голова и я немного не в себе. Не только из-за воспоминаний и сопровождающего их горя, но и из-за того, что я вообще могу вспомнить что-нибудь об этом месте. Я не думала, что это возможно, и это заставляет меня задаваться вопросом – в равной степени волнующим и страшным – что я могу вспомнить дальше. Потому что это воспоминание о моем отце не совсем теплое и милое. Оно запятнано всеми годами обмана, которые последовали потом.
– А вы когда-нибудь… – я поворачиваю кружку с чаем в руках, раздумывая, как получше задать этот вопросу шефу Олкотт. – Вы когда-нибудь задумывались, почему мой папа сказал вам все это той ночью? Вы сказали, что не поверили ему. Так как вы считаете, зачем он это сделал?
Шеф долго раздумывает над этим вопросом. Запрокинув голову и постукивая указательным пальцем по угловатому подбородку, она напоминает участницу викторины, которая думает над ответом, который ей не по зубам.
– Я думаю, это была продуманная афера, – наконец говорит она. – Что ваш отец – возможно, и ваша мать – закладывал основу для того, что должно было произойти. И, наивная, я стала их козлом отпущения. Вряд ли они знали, что эта книга станет настолько популярной. Этого никто не мог предвидеть. Но я думаю, они надеялись, что их небылицы кто-то заметит. Если бы я их отшила, они, наверное, отправились бы прямиком в «Бартлби Газетт». Благодаря мне эта информация попала прямо к ним.
– А вы приходили сюда расследовать дело после разговора с моими родителями?
– Конечно. Ворота были широко открыты, а передняя дверь не заперта.
– Вы заметили что-нибудь странное?
– Вы про призраков? – шеф тихонько хмыкает, ясно давая понять, что считает подобную возможность нелепостью. – Я увидела лишь пустой дом. Ваши вещи были все еще здесь, из-за чего было очевидно, что вы уезжали в спешке. Но никаких следов насилия. Ничего, что предполагало бы, что на вас или вашу семью кто-то напал. Хотя вы порезались. На вашей щеке тогда была повязка, прямо под глазом. Я это запомнила, потому что тогда сказала, что из-за этого вы выглядите как футболистка.
Я рассеянно касаюсь левой щеки, мой указательный палец скользит по моему шраму.
– А что было после того, как вы проверили дом?
– Я вернулась в «Две сосны» и сказала вашим родителям, что тут все в порядке, – говорит шеф Олкотт. – Я сказала, что, что бы там ни было, оно ушло и теперь вы можете спокойно возвращаться. Тогда ваш отец сообщил, что он не намеревался сюда возвращаться. Я позвонила Уолту Хиббетсу, попросила его запереть дверь и уехала.
– И на этом все?
– Вы задаете ужасно много вопросов для той, кто все это пережил, – говорит шеф. – Не хотите сказать почему?
Я