Некоторое время он приходил в себя, сидя на полу и медленно дыша. Потом стал последовательно припоминать все события в лесу. Еще раз, прогнав в памяти описания пути, он резко выдохнул и поднялся с пола. Следующие полчаса Олег сосредоточенно собирался, упаковывая запас одежды, ноутбук, зарядки, немного еды, умывальные принадлежности… Затем быстро ополоснулся, выпил молока прямо из упаковки и ушел.
Уже в машине он внимательно изучил карту на навигаторе, стараясь поставить потенциальные точки-зацепки. И вскоре уже ехал, жуя взятые из дома бананы. Точки, проставленные им, были весьма сомнительными координатами. Он достаточно быстро добрался до леса, и теперь ездил кругом, пытаясь понять, куда двигаться дальше. Периодически выходил, сверялся с описаниями, данными ему вчерашним наваждением. В конце концов, он действительно выбрался к небольшой реке. Олег присел на берегу и, не зная, что же теперь делать, поступил так же, как у ручья. Однако река безмолвствовала. Она спокойно текла на юг, зацепляя струями прибрежные травинки и устремляясь дальше маленькими поверхностными завихрениями. Никаких чудес не происходило.
Олег обреченно опустился на землю. Шло время. Солнце клонилось к закату. Олег достал из машины прихваченную из дома еду. Расположившись на берегу, подстелив куртку, он сделал себе пару бутербродов, открыл ноутбук и погрузился в работу. Не было смысла, подумал вдруг он, изводить себя, когда не знаешь, что делать. А между тем на нем висело несколько недоделанных заказов. Он решил, что работа отвлечет его, а после, освежившись переменой размышлений, можно будет снова приступить к решению первоочередной задачи.
Поначалу дело шло вяло, мысли срывались то в отчаяние, то в воспоминания, как ему было хорошо рядом с женой. Олег раньше полагал себя не из тех людей, что могут опрометчиво и быстро вступить в брак. Он встречался с девушками, но редко съезжался. Предпочитал жить сам по себе, не стесненный ни чьим присутствием. Он вполне справлялся с самообеспечением, и не нуждался в хозяйке, хранительнице очага, как было принято обрисовывать супругу. Марина, впрочем, не особенно-то и вписывалась в такую роль. Он сам с трудом мог объяснить, почему вдруг так быстро и так сильно привязался к ней. Без сомнения, его привлекала ее внешность, ее сексуальность… Но если бы дело было только в удовлетворении физиологических потребностей и игре гормонов, он не предложил бы ей так скоропалительно союз. Да, в свои двадцать-тридцать он мог идти на поводу у страсти, хотя и тогда не стремился опоясывать эту страсть золотым кольцом. Но сейчас, уже несколько лет как перевалив за возраст Христа, он искал в женщине нечто большее. То притяжение, коим обладала Марина, трудно было сравнивать с плотским желанием. Она вызывала у него чувство иного рода. Олегу не очень нравилось оперировать затасканным понятием любви, хотя он и мог произносить