– Городза, не утруждай себя! – послышался громкий голос с другой стороны арены, где не было толпы горожан, а лишь местные самураи, устроившиеся на циновках, расстеленных на земле, и наблюдали за представлением.
– Ты начал нервничать, хотя ситуация разрешима! – продолжил тот.
– Я-я решу господин! – произнёс гёдзи, названный Городзой.
Инучиё посмотрел на того, кого заика-судья назвал господином и у него откровенно, глаза вылезли из орбит. Говорил именно тот всадник, которого он встретил в поле и который стрелял в него из тэппо. Только сейчас, он был не на коне, а непринуждённо развалился на циновке, подпирая голову одной рукой. Одежда на нём была та же, только жёлтое косодэ, теперь оказалось полностью надето на тело и на нём отчётливо виднелся рисунок в виде разрезанной дыни – герб клана Ода.
– Так это тот самый грубиян, которого я встретил по дороге сюда! – закричал Инучиё, тыча пальцем в вальяжного господина.
Толпа замолчала. Замолчал Городза и даже борец Матачиро, будто обомлел. Повисла тишина. Инучиё, медленно опустил руку и огляделся, не понимая, что происходит. Все таращились на него с закрытыми ртами и такими взглядами, будто его сейчас поведут на самую страшную казнь, придуманную пытливым человеческим умом. И, кажется, Инучиё начал догадываться, что он сделал не так.
– Ты в своём уме, пугало?! – с угрозой закричал один из самураев, находившихся рядом с господином. Это был молодой человек, не старше двадцати, одетый в серое хакама и тёмно-синий безрукавый хаори, поверх светло-синего косодэ. Его левая бровь, была чуть выше правой, от чего, казалось, что он постоянно удивлён, а в данный момент, в недоумённой ярости.
– Ты знаешь, к кому ты сейчас обращаешься?! – продолжил самурай с разными бровями. – Перед тобой господин Ода Кадзусаноскэ Нобунага, властитель Овари и глава клана Ода! А ты, паршивый щенок, позволяешь себе такую дерзость! Извинись сейчас же и я убью тебя быстро!
Инучиё растерялся, метнул взгляд на своё копьё, которое сейчас находилось у одного из слуг князя, а потом посмотрел на Городзу.
– Проси прощ-щ-щенья! – тихо прошептал он. Заикаться он начал ещё больше из-за накалённой обстановки.
– Ну же! – вновь крикнул самурай, медленно подходя к дохё, хватаясь правой рукой за рукоять катаны, торчащей за оби.
– Стой Кацу, не спеши, – князь поднялся со своего места и поднял руку, призывая к спокойствию. – Он же не знал кто я, а значит и наказание ему будет не очень суровое, если он извиниться.
Инучиё, услышав слова Нобунаги, тут же бухнулся на колени и низко поклонился, касаясь лбом песка.
– Простите меня Нобунага-сама! Я и правда не мог знать, что это были именно вы! Не наказывайте меня! Я хотел поступить к вам на службу ведь вы…
– Всё, всё! Этого достаточно! – оборвал его князь Ода. Он подошёл к арене, ловко запрыгнул на неё и воздвигся над юношей. – Я не люблю долгих, распаляющих