В тот день Лена был выходная. Я с полминуты потоптался возле подъезда, и решительно вошел, тщетно придумывая, что же мне сказать в оправдание своего гадкого поступка.
Лена открыла почти сразу, как я постучал. Она была небрежно одета во второй свежести халат, голова ее была внушительно опутана мокрым полотенцем, но и в этом наряде она казалась необыкновенно соблазнительной и прекрасной. Лена решительно оперлась о дверной косяк, не желая пускать к себе. Меня глубоко разочаровал этот жест, полный обиды и недоверия.
– Привет, – бодро поздоровался я и, удовлетворившись сухим кивком головы в ответ, продолжил. – Я приволок тебе огромные извинения.
Я вытащил из-за спины большой букет красных роз и просительно протянул ей. Лена заколебалась, принять ли ей подарок. Желая предотвратить отказ, я начал оправдываться:
– Вчера я встретил старого друга, ты ведь помнишь Кольку Устинова, я договорился, что он продаст мне свою пекарню. А сообщить тебе, что не приду, я не мог, потому как в это время упорно строил наше будущее.
Я миролюбиво улыбнулся и решительно протянул Лене букет. Она приняла его и выжидательно глянула на меня.
– И?
– И я прошу у тебя прощения и предлагаю пойти вечером в гости к Кольке.
Лена облегченно улыбнулась, мне даже показалось, что я вижу, как напряжение уходит с ее лица, делая его вновь живым и любимым.
Она смущенно и радостно взяла цветы, открывая дверь. Сказать вам, чувствовал ли я себя в тот момент подлецом? Зачем?! Все равно вы мне не поверите. Осуждая себя, я лишь доказывал бы свою двуличность и коварство. Я не обладал ни первым, ни вторым качеством, о чем сейчас глубоко сожалею. Да, сейчас я могу лишь сожалеть, изменить что-либо, увы, не в моей власти. Так думаем мы о прошлом, перебирая в памяти воспоминания о давно ушедших событиях, сожалеем о нечаянно сказанном слове, о порывистом, необдуманном действии, нам порой бывает стыдно за совершенные поступки, хотя сами они перестали существовать, потеряли свою живую суть, отношение к нашему настоящему и будущему. Вы не согласны со мной? Может быть, каждый в этом мире имеет право думать по-своему; и я тогда думал так, как думал бы молодой легкомысленный петушок, уверенный, что набрался достаточно жизненного опыта, чтобы совершать взвешенные поступки. Не знаю, мог ли я тогда, подобно флюгеру под порывом свежего ветра, повернуться в сторону перемен, не знаю, но я считал себя властелином своей жизни и не видел в этом ничего плохого.
Лена была целью, мечтой, возможно, попыткой добавить света и радости в жизнь, только теплые чувства испытывал я к ней; и в ту минуту не существовало для меня ничего и никого, кроме моей невесты, моей нежной грезы. Удивительная она была девушка, никогда не встречал лучше ее, а какое у нее было сердце! Но я отвлекся. Близится к концу прошлая моя история, как камень, столкнутый с горы.
Несмотря на то, что весь день моросил мелкий противный дождик, к вечеру небо прояснилось, ветер принес с полей прохладу и сырость. Я натянул теплый свитер и, оставив для мамы записку, вышел с Маринкой на улицу. Она поежилась и сказала:
– У-у-у,