Прабабушка по линии матери принадлежала к старинному итальянскому роду, была единственной дочерью в семье и единственной наследницей. А бабушка, вышла замуж за известного рижского революционера, военного лётчика, который своими корнями тоже переплетался, но уже с коммунистической Италией. Мила же родилась в Риге и впитала от этого города всю тишину и загадочность узких улочек, манерное изящество высоких шпилей, овеянное рыцарскими преданиями и легендами. Одним словом – не римлянка, и не славянка.
В номере слегка шумел кондиционер, что заставило рижанку переключить его режим. Мила накинула на плечи уютный шёлковый шарф и вышла на балкон. Перед ней открывалась безбрежная панорама морской стихии, издалека доносились едва уловимые звуки курортного городка, как небольшой намёк на присутствие цивилизации. Всё, что окружало, должно было радовать глаз и настраивать душевные струны на хороший позитивный лад. Но чем больше она смотрела на безграничную даль моря, тем всё дальше мысли её уходили к гениальным строкам поэта, которого очень любила: «Безвыходность тоски вдвойне с пустыней моря схожа». Воспоминания опять тяжёлым камнем навалились на сердце. Она приехала сюда, чтобы не оказаться в затяжной депрессии, так, по крайней мере, говорила её психолог. Вместить жизнь человека, отношения в психологические термины – не сложно. Найти ответы на свои вопросы бывает намного труднее.
Она мысленно ещё раз обратилась к морю: «В чём же моя безвыходность?» – и веер сознания опять раскрыл все складки происшедших за последнее время событий и вопросов: «Зачем в моей жизни произошла эта нелепая встреча? Этот безумный поступок, не вызвавший никакого сожаления, настолько же стыдный, насколько и притягательный, до конца указавший на тупик отношений с мужем?»
Вопросам не было конца, а ответ не приходил.
День клонился к вечеру. Полоса горизонта от солнечного света разливалась калейдоскопными радужными бликами. Море несло на берег теплую, бархатную прохладу. Природа и люди лениво и разморено принимали эту обволакивающую теплоту.
Балкон закрывать не хотелось. Мила отключила кондиционер, сбросила с себя легкий, летний наряд, подошла к зеркалу. Отражение, как в сказке, ещё раз убедило её в неувядании своей женской красы. Она нежно коснулась рукой тёплых от солнца волос, резко в голос выдохнула, и скользнула на огромную кровать под мягкое, хлопковое покрывало.
Очень хотелось подремать, но сон как-то не шёл.
И опять зарассуждалось, задумалось.
Шагнуть можно к счастью, а можно и в пропасть.
Как она оказалась в чужой квартире, также как и в бильярдной, она до сих пор не могла понять, а уж тем более объяснить. Внезапное осознание своего бессилия перед миром надутой роскоши и криминала, как «невидимая, жёстко сомкнувшая