Сто причин сойти с ума. Давид Павельев

без малейшего пятнышка. И бережёшь ты её пуще зеницы ока ради своего только удовлетворения. Вот только сохранил я эту свою репутацию? Да чёрта с два! Сами знаете, сколько у нас в народе всезнаек, любителей «резать правду-матку». Вот эти светлые головы и подумали: раз я с таким остервенением набрасываюсь на жалкого, безобидного клерка, ухватившего-таки копеечку, то сколько же должен брать я сам! И им поверили. Поверили не мне с моей кристальной репутацией, а газетным пустобрёхам и мудрецам со скамеек! Не мне, с моей Правдой, а им с их «мы то уж знаем!» И вот тогда я был выбит из седла. Я ослаб. Кто теперь верит в мою честность, в мою бдительность, в мою непримиримость к подлости, лжи и стяжательству? Да никто, кроме меня самого! Как вы догадываетесь, мои враги, которых у меня по известным причинам больше, чем на сучке блох, не замедлили этим воспользоваться, и стали в наглую меня травить. А дальше было то, что вам хорошо известно. Пресс-конференция, ехидно ухмыляющийся журналюга, буравящий меня своими свиными глазками, будто бы видит меня насквозь. А что он видит? Только то, что хочет видеть его купленная-перекупленная душонка, и то, что ему заказали хозяева-толстосумы. Вот я и швырнул в него микрофоном. С каким смаком он впечатался в его ошалевшую от неожиданности физиономию! Всю жизнь буду гордиться своей меткостью. Теперь вы продолжаете считать, что общество так уж во мне нуждается?

      Я не знал, что ему ответить. За игрой я давно уже не следил, да и прокурор до сих пор не поставил мне мат лишь для того, чтобы я не мог от него улизнуть.

      – Понятия не имею, Нестор Нилович. Но, наверно, всё-таки да.

      – Вот и доктор всё пытается меня реабилитировать. Только зачем? Вдруг тот, кого назначили вместо меня, окажется ещё лучше? Вряд ли, конечно. Но вероятность есть.

      – Может быть, вы вернётесь. Пусть не на прежнюю должность, но есть же другие места. Ведь люди-то вас всё-таки ждут.

      – Нет. Я уже не прокурор. Я не боец. К тому же, я в этом абсолютно не уверен. Всё, чего от меня ждали, я уже выполнил. Посадил энное количество коррупционеров, заставил уважать закон, дал в морду журналисту и сошёл с ума. И, находясь здесь, я продолжаю всех удовлетворять.

      – А если кто-то ждал от вас не этого? Если кто-то мечтает о той справедливости, которая очистит мир от обмана, грязи и лжи? Мечтает о луче света, который пробьётся сквозь тучи?

      – То есть вас? – Он хитро прищурился. – Нет. В этом я тоже сомневаюсь. Вы уверенны в том, что каждый человек хочет этого света? Вы уверенны в том, что большинству так уж не нравятся тучи, затянувшие небо? С одной стороны, конечно же не нравятся. А с другой, для того чтобы луч света пробился к земле, тучи нужно раздвинуть руками. А для этого нужно пытаться дотянуться до неба. Небо высоко. С него больно падать. Так не спокойнее было бы смириться как и с тучами, так и с отсутствием света?

      Тут он заметил, что я сам ставлю свои фигуры под удар, и сухо