Матушка Ночи шагнула к старику, протягивая ему девочку. Некоторое время тот разглядывал ее, нагнувшись так низко, что почти задевал малышку крючковатым носом.
– Фи… – наконец протянул Сикорский. – Девчонка! Намучаемся мы с ней, помяните мое слово. От девчонок одни неприятности.
Голос его прозвучал сердито, будто обещанные неприятности уже начались. Но от взгляда Матушки Ночи не ускользнуло, как нервно и часто задергалась его щека.
Девочка вертела головой, оглядывая собравшихся. Будь она старше, она бы испугалась. Наверняка бы испугалась. В толпе диковинных созданий было кого бояться: здесь хватало и клыков, и когтей, и светящихся красных глаз. Но девочка была слишком мала. В ее глазах светилось лишь изумление и любопытство.
– А как ее зовут? – спросила Доброзлая Повариха и пощекотала малышку под подбородком, как котенка. Девочка попыталась схватить ее, но палец оказался для нее слишком большим. – У ребенка должно быть имя.
– Имя? – отозвалась Матушка Ночи.
Она посмотрела на Короля Воронов, пританцовывающего на краю навеса над крыльцом. Это же он принес ребенка, может, ему его и называть? Но у воронов все имена звучат одинаково, и едва ли они подойдут девочке. Сикорский приподнялся на кресле и хотел что-то сказать, но в последний момент прикусил язык. «Имя… имя…» – зашелестели невидимые тени.
– Так как же зовут тебя, вороненок?
– Уа… уа! – позвала девочка, протягивая ручонки к Матушке Ночи и к Лесу за ее спиной.
И Лес ответил. Резкий порыв ветра растрепал волосы Матушки и швырнул что-то в ладошку девочки. Она тут же сжала кулачок, но Матушка Ночи разжала ее пальцы. В руке у девочки лежал острый серебристо-зеленый лист – подарок Большого Леса.
– Ива, – сказала Матушка Ночи, подняв лист двумя пальцами.
Так они ее и назвали.
Первый встречный
– Девочка хочет есть, – заявила Доброзлая Повариха. – И она может простудиться. Надо отнести ее в дом. Я согрею молока.
Будь ее воля, она бы уже давно забрала ребенка из рук Матушки. Но идти против Хозяйки в этом обличии она побаивалась. В другом же обличии глаза ей застилал кровавый туман, и она не понимала, что творит.
– Рано, – сказала Матушка Ночи. Она стояла лицом к темной стене Большого Леса и чего-то ждала.
Доброзлая Повариха проследила за ее взглядом. Лес за покосившейся оградой шумел тяжело и устало. Он рос здесь еще в те времена, когда землю сковывали ледяные шапки, а перепуганные люди прятались в пещерах, жгли костры и делали каменные наконечники для стрел. Он рос здесь и много раньше, когда никаких людей не было и в помине, а звери были так велики, что доставали до неба.
В сгустившейся темноте уже не разглядеть отдельных деревьев. Осталась лишь черная стена, отгородившая дом от остального мира. О чем-то тоскливо крикнула ночная птица: «Кай-оуу!»,