«Гнилой он какой-то, – размышлял ироничный замполит, сидя в президиуме на расширенном комсомольском собрании, – но, сука, создан для нашего дела. Да и где найдешь такого вдохновенного пиздобола? Поёт с трибуны – будто сам верит в пришествие коммунизма, гандон!»
Был у нового комсорга один недостаток – не любил он рутину. Отчетность, заполнение справок, протоколов собраний и прочих документов утомляло его необычайно, в то время как выступление перед личным составом, напротив, – заряжало энергией.
– Вызывали, товарищ подполковник?
– Да. Зайди, закрой дверь. Вот тебе бумага – пиши заявление.
– Вы имели в виду рапорт?
– Нет. Заявление и автобиографию. Будем в партию тебя принимать.
Однако вступать в партию сержант отказался категорически. Армия закончится, – рассудил он, – а взносы надо будет платить до самой смерти. А у меня мама на руках.
– Ух ты ж ушлый крысёныш! – опешил замполит. Он никак не ожидал такой реакции.
– Мама, судя по твоему личному делу, заведует столовой, что по жизни за высоким забором нашей части приравнено к заведующему кафедрой, доктору наук. Она сама половину роты может содержать. Но печалит, сержант, меня другое. Печалит непонимание перспектив. Как можно принадлежность к передовому классу советского общества измерять суммой партвзносов?
Не по зову души, конечно, хлопотал подполковник, а исключительно для своих показателей – выдвижение кандидата в члены КПСС из рядового состава ценится руководством. С офицерами-то все понятно – они пищат, да лезут в партию, а вот из призванных солдатиков, как правило, никто идейностью не блещет, а если блещет – то идейность ихняя проистекает из полного отсутствия мозга.
Пришлось этому скользкому юноше объяснить, что в противном случае ему придется продолжить службу простым солдатом в приполярном городе Надым.
– Вот, – кивнул головой циник на перевернутый лист меню офицерской столовой, – разнарядка пришла на тридцать человек. Ты, кстати, не знаешь – где этот город – Надым?
И стал