– Согласен! – кивнул фотокор, делая вид, что воспринял этот выпад на счет журналистки. – Ни стыда, ни совести! А еще у нее вкуса нет. Носить в 21-м веке трусы в горошек – уму не постижимо!
В стороне туалета раздался звучный всхлип.
– Виктор Петрович, вы то почему молчите? – воззвала главный редактор к выпускающему редактору – Виктору Плашкину. Тот решительно кивнул.
– Согласен.
– С чем?
– Тот факт, что у нас в штате только один журналист – это очень плохо. Танечка вот-вот да в декрет соберется. И что мы будем делать?
– Да мы вроде не это сейчас обсуждали.
– А может и зря, что не это. Может, в этом и причина наших всех проблем. Она у нас одна рабочая лошадка.
– Кобыла, – буркнул еле слышно фотокор, отложив цейсовский объектив и принявшись за сверхсветосильную фиксу от «Сигмы».
– Что? – не расслышала Инна Рейнгольдовна.
– Правильно, говорю, Витя идею подал, – громче сказал Карамышев. – Она тут у нас ходит одна, вся такая из себя… звезда, что с волосами. Незаменимая. Пальцы гнет, что сталистую проволоку. А если еще кого из журналистов в штат примем, так и конкуренция у них появится.
– Вы думаете, присутствие еще одного журналиста заставит ее писать активнее и лучше? – с сомнением в голосе спросила Инна Рейнгольдовна. Она украдкой метнула взгляд в сторону туалета. Потом чуть тише добавила. – Хм, сомневаюсь!
– А вы не сомневайтесь. У моего деда было правило в деревне. Он никогда по одной свинье не выращивал на мясо. Одна корм плохо ест. А вот когда их двое, так они и жрут, да побыстрее. Голоден – не голоден. Лишь бы второй свинке кусок не достался. А? Психология!
– Ну уж вы сравнили: свинью и журналиста.
– А что вы думаете, журналист хуже свиньи что ли? – обиделся за творческую братию фотокор.
– Хорошо, – после некоторого раздумья произнесла Инна Кольберг. – Я постараюсь донести до собственника ваше предложение о расширении штата. Если все получится, готовьте уже в этот номер объявление о приеме на работу журналиста.
3. Новичок
Промышленный альпинист, спаситель редактора и просто хороший человек (по его собственной версии) явился в газету на следующее утро. Как раз закончилась планерка, все разошлись по рабочим местам, Витя Плашкин принимал в своем кабинете пару странно одетых граждан, которые именовали себя тикток-эмоготофриками и жаловались, что в городе их никто не принимает всерьез, все насмехаются, а старушки даже плюют в спину.
Граждане имели наружность утопленников трехдневной давности, длинные черные локоны до плеч и длинные же ногти, выкрашенные в розовый цвет. Соблазна заняться с данным коллективом плотнее у редактора совершенно не возникало. Оттого он лишь развел руками.
– А что