Карина подскочила, выхватила у меня семейную реликвию и сунула в скрипучий ящик кухонного гарнитура. Потом убрала волосы в неаккуратную дулю, подошла к холодильнику и достала две бутылки мексиканского пива, положив в горлышко по дольке лайма. Однако в тот момент, когда я протянула руку к бутылке, резко меня остановила.
– Стой, отмена миссии! – тявкнула на меня Карина, прошмыгнула в комнату и мигом вернулась оттуда с полиэтиленовым пакетом, где перестукивались самолетные бутылочки с крепким алкоголем. – Пивом лучше запьем. А теперь давай все и по порядку.
Я переминалась на табуретке, пытаясь найти максимально удобное положение, и настраивалась на благозвучную констатацию фактов.
– Так, смотри. Что мы имеем в сухом остатке? Линда отправляется на кинки-вечеринку… – тут я сделала паузу, уткнувшись взглядом в нательный крест, вывалившийся из меланжевой футболки Карины, и решила принять превентивные меры, дабы не допустить осуждения с ее стороны. – Кинки-вечеринка – это не перфоманс, а нормальное человеческое любопытство!
– Да я-то что? – подняла руки Карина. – Кто я такая, чтобы судить?
– Однако! – изумилась я переменам в мировоззрении подруги и продолжила. – После тусовки Линда оказывается на больничной койке с отравлением клозапином. У нее из квартиры пропадает дневник Киры Макеевой, а в сумке обнаруживается пять тысяч долларов. Ну и как бонус в фотоотчете с того злополучного вечера мы обнаруживаем Максима Марецкого, правда, постаревшего и какого-то заскорузлого.
– Заскорузлого? Это как? – недовольно сморщилась Карина. Даже будучи лингвистом, она ратовала за простоту и понятность русского языка.
– Ну, такого помятого. Короче, он уже не торт, – сострила я и протянула Карине телефон с фотографиями.
– Ладно, согласилась: похож, – она отпрянула от экрана и потянулась за футляром с очками. А надев, продолжила изучать, рассматривая под разными ракурсами. – Но пока все это больше напоминает паранойю.
– Тогда слушай дальше! – я выхватила из рук Карины телефон и залезла в почту. – Несколько недель назад ко мне обратилась по рабочей электронной почте некая Алиса Величенко, помощница галериста, имени которого не назвала. Якобы этот коллекционер хотел выкупить рукописный дневник Киры Макеевой. Мне показалось логичным, что обратились по рабочей почте: поисковик выдает ее при запросе, более того, я была автором книги о Кире. Никаких подозрений у меня случившееся не вызвало. Поэтому я честно ответила, что этот дневник остался