Мэгг не сумела даже шелохнуться, но в носу захлюпало, а глаза заволокло пеленой слёз.
– Может, – после паузы произнёс монах, – это и настоящие слёзы. Было признано, что он ничего не ведал и был обманут. Тебе также следует знать, что милорд Эскот покинул город. У тебя нет в столице больше ни друзей, ни покровителей.
Слёзы всё же хлынули, как ни пыталась Мэгг удержать их. Монах не рассердился. Он просто ждал, глядя на неё, такую жалкую.
– Не знаю, знакома ли ты со стенийскими законами, но то, что ты совершила, называется мошенничеством. Подлог документов, ложь знатным лордам и, главное, его величеству. Вскройся твой обман после свадьбы, тебя ждала бы смертная казнь, но, к твоему счастью, ты не успела завладеть состоянием Кэнтов и Эскотов, поэтому закон велит просто выпороть тебя на площади, заклеймить как преступницу и выкинуть из города.
Мэгг видела их. Этих бедных изувеченных женщин, спины которых превращались в сплошное месиво. Как они брели за городские стены, и никто не отваживался подать им воды. Рей однажды сказал: «Боятся. Поможешь – кто-то решит, что ты тоже преступник». Если им некуда было идти, они не доживали до утра. С ней будет так же? Её магия слишком слаба, чтобы помочь. И у неё совершенно никого нет.
– Скажи, девица, имеешь ли ты отношение к семье Кэнт?
Она не знала, что сказать вернее. Да – а значит, не так уж виновна? Нет – и, может, она окажется никому не нужна? Монах стоял неподвижно, его взгляд не отрывался от лица Мэгг и она поняла: он прочитает ложь по глазам.
– Нет.
– Кто твои родители?
– Я их не помню, меня воспитывали… бродяги. Музыканты, артисты… разные люди.
– Как звали того, кто решил продать тебя старику?
– Рич. Мы… давно были знакомы, – она облизнула губы, всем сердцем стараясь поверить в эту ложь, – он сказал, что меня ждёт сказочная жизнь, а сам получил от лорда Кэнта восемьдесят золотых.
– Немалая сумма, – заметил монах. – Где ты жила?
– В основном, нигде, бродила. Последнее время… в Харроу.
Она боялась даже вздохнуть. И всё равно казалось, что монах не до конца поверил её словам. Но она никогда не назовёт имя Рея!
– Король не желает огласки и суда для тебя, девица Магарет, – продолжил монах, и Мэгг затряслась сильнее.
Не желает огласки – то есть её убьют прямо здесь? В этой камере? Даже не дав вдохнуть воздуха, увидеть солнечный свет…
– Тебе поставят клеймо и вышвырнут за стены. Если ты ещё раз войдёшь в Шеан – будешь казнена. Если попадёшься как преступница – будешь казнена вне зависимости от тяжести преступления.
Мэгг готова была упасть на колени и целовать подол рясы в благодарность. Они сохранят ей жизнь! Монах тонкими белыми пальцами, похожими в свете факелов на голые кости, накинул обратно капюшон и пропал – растворился в тенях. Мэгг заворожённо смотрела на то место, где он только что стоял. А потом её ноги подломились, и она рухнула на пол, обхватила себя за плечи и зажмурилась.
Наверное,