– Где же он… вы… о чертов ублюдок, что же ты натворил! – Джейми шевельнулся, и первый узел развязался.
На мгновение воцарилась мертвая тишина.
– Господи Иисусе, – проговорил Руперт, – никогда не слыхал, чтобы женщина так ругалась.
– Ты, видно, никогда не встречался с моей теткой Гризелой, – произнес чей-то голос, вызвав взрыв хохота.
– Твой муж наказал бы тебя, женщина, – донесся строгий голос из-под дерева. – Святой Павел говорит: «Принуди женщину к молчанию и…»
– Не лезьте, черт побери, не в свое дело, – огрызнулась я, чувствуя, как пот стекает за уши. – И святой Павел тоже.
Я вытерла рукавом лоб.
– Поворачивайте его на левый бок. А вы, – обратилась я к своему пациенту, – если вы шевельнете хоть пальцем, пока я завязываю этот узел, я вас задушу!
– Понятно, – кротко отозвался он.
Я слишком сильно потянула последний бинт за концы, и он выскочил у меня из рук.
– Чтоб его к дьяволу в пекло унесло! – прорычала я, от злости и досады ударив кулаком по земле.
Снова повисла тишина, потом, пока я нащупывала в темноте вертлявый бинт, прозвучал новый комментарий относительно моей манеры выражаться.
– Может, ее следует отослать в монастырь Святой Анны, Дугал, – предложил некто, сидящий на корточках у дороги. – Я не слыхал, чтобы Джейми ругался по дороге с побережья, а ведь он, бывало, позволял себе такое, от чего даже матрос покраснеет. Четыре месяца в монастыре сделали свое дело. Ты теперь даже имя Божие не произносишь всуе, а, парень?
– Ты бы тоже не произносил, если бы на тебя наложили епитимью и заставили в феврале целых три часа лежать на каменном полу часовни после полуночи в одной рубашке, – ответил мой пациент.
Мужчины расхохотались, а Джейми продолжал:
– Епитимья-то была на два часа, остальное время я потратил на то, чтобы подняться с пола. Я уж решил было, что мои… то есть я думал, что примерз к плитам, но оказалось, просто одеревенел от холода.
Он явно чувствовал себя лучше. Я невольно улыбнулась, но произнесла как можно строже:
– Веди себя тихо, а не то получишь.
Он осторожно коснулся повязки, но я убрала его руку.
– Угрозы? – он изобразил удивление. – Подумать только, а ведь я делил с тобой выпивку!
Фляжка обошла мужчин по кругу. Дугал опустился на колени рядом со мной и протянул фляжку раненому, чтобы тот хлебнул из нее. Из горлышка ударил запах очень крепкого виски, и я отодвинула ее рукой.
– Не надо больше алкоголя, – сказала я. – Ему нужен чай, в крайнем случае вода, но ни в коем случае не спиртное.
Дугал,