Отец и сын, или Мир без границ. Анатолий Либерман

Олю, которая гуляла с мамой, папой и красно-черным мячом. Жене понравился мяч. Он недолго поиграл с ним, а потом отказался вернуться туда, где нас ждала коляска, и пошел вперед. Шел да шел, как будто нет ничего проще, и дошел бы до нашего проезда и даже до дома, если бы не мое беспокойство за коляску. Я взял его на руки, вернулся за коляской, донес его до того места, где было прервано наше путешествие, а остаток улицы он опять протопал своим ходом. После обеда я впервые вышел с ним просто за ручку. Мы прогулялись до лужайки, поели случайно уцелевшую малину и вернулись домой, чрезвычайно довольные друг другом. Кто сказал, что Сизифов труд бесполезен?

      Вскоре мы уехали с дачи. Между вокзалом и нашим городским домом была длинная трамвайная остановка. Мы – Женя, Ника и я – почти всю ее прошли пешком. Я удивлялся: неужели никто не замечает, что я веду такого большого, умного и красивого мальчика, а нагруженная скарбом коляска едет рядом? Но народ торопился по своим делам. Шумный город – это боковая деревенская улица с копошащейся на ней детворой. Как я гордился Женей! Я и впоследствии всегда гордился им, кроме тех случаев, когда он делал очевидные и непоправимые глупости.

      Спокойной ночи, мой родной,

      Спокойной ночи.

      Из недоступных средоточий

      Спустился мрак ночной.

      Не плачь. Пройдет он стороной.

      Спокойной ночи.

      Сон тебе залепит глазки,

      И исчезнет сумрак вязкий.

      Спокойной ночи, мой родной,

      Спокойной ночи.

      Дни в феврале ночей короче,

      Но пахнет в воздухе весной:

      Уже не снег, еще не зной.

      Спокойной ночи.

      Летом нет февральских тягот,

      И набегаешься за год.

      Спокойной ночи, мой родной,

      Спокойной ночи.

      Да, буки до детей охочи,

      Но ты не бойся: ты со мной.

      Лишь в сказках страшен царь лесной.

      Спокойной ночи.

      Спи, мой мальчик, спи скорей —

      В мире больше нет царей.

      Глава третья. За голубым «Запорожцем» и в голубую даль

      Пуговицы и кошки. Волосяной покров. Машины горчичного и шоколадного цвета. Серый волк. Едя-едя и опа-опа. Теория и практика горшечного дела. Сладкая жизнь. Два языка – два горла. Наука ли другим – мой пример? Трусишки на колесах. Кот Котович и собственная гордость. Буриданов осел. Любит – не любит. Настоящий мужчина. Лесные дороги. Вокруг света на голубом «Запорожце». Вытянули и (съели) репку. Есть мя, и есть бо. На кровати под подушкой. Эпилог двуязычия. Содержимое черничного пирога. Слюни пускаешь. Домой?

      С апреля 1974 до мая 1975 года мы жили на старых местах: Ленинград, дача и снова Ленинград. Наш дальнейший путь лежал в Вену, Рим (вернее, Остию Лидо, под Римом) – два временных приюта советских эмигрантов по дороге в Америку – и дальше в Соединенные Штаты. На последней странице этой главы