То ли истина жизни, а то ли её основа,
что доступна тому, кто состариться в ней готов.
Но до этого долго, а значит, стекло и сталь
и асфальт устремляются вновь в голубую даль.
Город N принимает гостей на пустом вокзале.
А скиталец привык, что его не особо ждали,
да и в долгой дороге уже растерял печаль.
Он идёт в никуда, как и всякий последний раз.
Бесконечная жизнь отражением чьих-то глаз
обгоняет его в серебристом автомобиле.
Хорошо жить, когда о тебе все давно забыли,
с неразгаданным прошлым навек обрывая связь.
Вот и листья в лицо, словно осень кричит «привет»,
вот и вновь фонари у скамьи зажигают свет,
и куда-то исчезнут прохожие на мгновенье…
Я иду в никуда, повторяя без сожаленья:
«Только Август-Октябрь запомнят твой силуэт,
вечный странник…»
Ambo valentia
Играла ты, мне кажется играла…
Но я и сам был рад порисковать,
когда в углу наскучившего зала
я образ твой срисовывал в тетрадь.
В нём ощущалось что-то колдовское,
и это дополняло красоту.
Я всё водил неопытной рукою
по быстро почерневшему листу,
затем добавил крест, ещё зачем-то
добавил своё сердце у креста.
Игральной картой с этого момента
мы улыбались из границ листа.
И ты играла, ты всегда играла,
а я и рад был стать твоей игрой.
Но и тогда я знал, что слишком мало
и слишком много просто быть с тобой.
Ведь дама треф червонного валета
не пощадит, когда настанет ход.
Любовь почти всегда амбивалентна,
и я всё это видел наперёд.
Этой ночью
Мне снилось этой ночью, будто я
люблю тебя, как прежде – безнадёжно,
люблю тебя, как я любил тогда,
когда мы были больше, чем друзья…
Я просыпался в сумерках тревожных,
и вдалеке шумели поезда.
Весь этот сон я помнил наизусть,
ведь он со мною рядом каждой ночью,
и, видимо, – так будет всё и впредь.
И сны, и явь – спрессованная грусть.
Что станет точкой вместо многоточий?
Чтоб всё забыть, мне нужно умереть.
Любовь живёт три года? Это чушь,
она бессмертна так же, как и память,
как этот разгоревшийся рассвет.
Пришла весна, и вдоль холодных луж
последний снег не прекращает таять.
Тебе через неделю тридцать лет…
Любовь и время
Забавно. Мы клялись с тобой когда-то
любить друг друга, как никто до нас.
Прошло лет семь, и ты не виновата,
что я твоих не помню даже глаз.
Но я на память, в общем, не в обиде,
она лишь нить – оборванная нить.
Я столько лет тебя уже не видел,
что было б странно всё не позабыть.
Твои глаза, походка,