Не знаю, сколько времени я еще сижу на этой скамейке, но внезапно вдруг ощущаю холод и, мокрая насквозь, бреду домой. Обсохнув, проваливаюсь в пустой сон. Каждое утро, просыпаясь, первую секунду я радуюсь жизни, чтобы уже в следующую осознать, что Вим больше никогда не вернется. Это чувство постоянно тисками сжимает мне горло, и я не могу от него избавиться. Тиски продолжают меня душить.
По вечерам, ложась спать, я представляю себе, как произошла авария. Я вижу его последние минуты – как мне о них рассказали: вот он летит сквозь грозу, и вдруг мотор начинает барахлить. Самолет кренится набок, потом выравнивается, мотор загорается. Им нужно приземляться, но не видно ни зги – и они не видят горы, к которой их несет сильным ветром. В последний миг они различают крутой склон, кричат, удар – и все кончено… В один день я представляю, как Вим погибает в огне, в другой – что он выживает при падении самолета, но тяжело ранен, он лежит среди обломков, думая обо мне, и жизнь медленно утекает из него. Я хочу его спасти, но не могу до него добраться. Он весь в крови, на голове – глубокая рана. Иногда я вижу, что его лицо невредимо, но сильно покалечены ноги. Образы то исчезают, то вновь возвращаются и кружат, сменяя друг друга, пока я окончательно не проваливаюсь в сон.
Танцы с Лео и Кейсом
Меня мало что интересует. Я выполняю свою работу в магазине готового платья. Что-то ем. Отвечаю на вопросы, которые мне задают. Внешне моя жизнь протекает обычно, но внутри меня пустота. Пустыня, выжженная земля, полный нуль.
Даже на танцы я не хожу, не говоря уж про кафе и кино. И не возвращаюсь к родителям, которые живут в Ден-Босе. Никогда в жизни я не ощущала