Я улыбнулась. Би терпеть не может притворство, а для Джоэла оно вторая натура.
– Это точно.
Би выпрямилась и ушла на веранду, которую на гавайский манер называла «ланаи», к бару с напитками. Почти со всех сторон пространство веранды ограничивали огромные окна, и лишь с одной была сплошная стена, где висела большая картина. Я вспомнила о своей – перед отъездом из Нью-Йорка я сунула ее в чемодан. Надо бы расспросить Би, но торопиться не стоит. Я давно поняла, что в жизни Би много запретных тем, и живопись лишь одна из них.
Как-то раз, когда мне было пятнадцать, мы с моей кузиной Рэйчел пробрались в ланаи, открыли заветный шкафчик с темными плетеными дверцами и выпили по четыре стопки рома, пока в другой комнате взрослые играли в карты. Помню, как мне хотелось, чтобы веранда перестала кружиться. С тех пор я больше не пью ром.
Би вернулась с двумя бокалами «Гордон грин» – огуречный сок, смешанный с соком лайма, немного джина, сахарный сироп и щепотка морской соли.
– Ну давай, рассказывай.
Я сделала глоток и подумала, что рассказывать-то и не о чем. Ни одной мысли. В горле снова встал ком. Я открыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, однако слова не шли, и я уставилась на свои колени. Би понимающе кивнула.
– Все ясно.
Мы сидели молча и глядели на завораживающие языки пламени до тех пор, пока у меня не отяжелели веки.
Не знаю, что разбудило меня утром: то ли волны, которые обрушивались на берег с таким грохотом, что казалось, будто бы море стучится прямо в дверь, то ли аппетитный запах из кухни – пахло блинчиками. Никто уже не ест на завтрак блинчики, по крайней мере, взрослые точно не едят, тем более в Нью-Йорке. Возможно, я проснулась от дребезжания мобильника: он трезвонил между диванных подушек. Ночью я так и не дошла до гостевой спальни: свалилась от усталости. Или перенервничала. А может, все вместе.
Откинув одеяло, которым меня заботливо укрыла Би, я заметалась в поисках телефона. Звонила Аннабель.
– Привет! Хочу узнать, как ты добралась. Все в порядке? – весело сказала она.
Честно говоря, порой я искренне завидую Аннабель. Жалею, что не могу, как она, дать волю чувствам и хорошенько выплакаться. Видит бог, мне бы это не помешало.
Сейчас Аннабель на месяц переселилась ко мне – ее соседи сверху решили научиться играть на трубе.
– Кто-нибудь звонил? – с надеждой спросила я.
Конечно, она поняла, кого я имею в виду. Довольно жалко с моей стороны, но мы с Аннабель уже давно не стесняемся выглядеть несчастными друг перед другом.
– К сожалению, нет.
– Ну и ладно. Как ты там?
– Нормально. Сегодня утром встретила в кафе Эвана.
Эван – бывший парень Аннабель, тот, за которого она не вышла, потому что он не любил джаз; впрочем, других причин тоже хватало. Давайте-ка по порядку… Он храпел. И ел гамбургеры – серьезный недостаток, ведь Анни вегетарианка. Да, еще имя. Нельзя выходить замуж за человека по имени Эван.
– Вы говорили?
– Вроде того. –