Композитор Шарль Гуно. Портрет Ари Шеффера
13. Жестокий роман
Зиму 1848–1849 года Тургенев провел в Париже, где он жил на rue Tronchet, № 1. Семья Виардо проживала в столице в своем новом особняке, где Тургенев их постоянно посещал. Видался часто и с Герценом, у Герцена же, весною 1849-го с ним случилось то, чего более всего боялся, он заболел холерой. А произошло это так: в Париже началась эпидемия холеры. У Тургенева в мае кончался срок аренды квартиры, и он должен был ее освободить. В один из последних дней решил переночевать у Герцена, а ночью у него сделались спазмы, тошнота, он разбудил Герцена, сказав: «Я пропащий человек, у меня холера!».
Тургенев, как и его мать, всегда панически боялся холеры. Много позднее уже в старости он так рассказывал о навязчивом страхе перед болезнью: «Запала в меня эта мысль, попало это слово на язык, и – кончено! Первое, что я начинаю чувствовать, это судороги в икрах, точно там кто-нибудь на клавишах играет. Как я могу это остановить – не могу, а это разливает по всему телу тоску и томление невыразимое. Начинает сосать под ложечкой, я ночи не сплю, со мной делаются обмирания… и затем расстраивается желудок. Мысль, что меня вот-вот захватит холера, ни на минуту не перестает меня сверлить, и что бы я ни думал, о чем бы ни говорил, как бы ни казался спокоен, в мозгу постоянно вертится: холера, холера, холера… Я, как сумасшедший, даже олицетворяю ее; она мне представляется в виде какой-то гнилой, желто-зеленой, вонючей старухи. Когда в Париже была холера, я чувствовал ее запах: она пахнет какою-то сыростью, грибами и старым, давно покинутым дурным местом. И я боюсь, боюсь, боюсь… И не странное ли дело, я боюсь не смерти, а именно холеры… Я не боюсь никакой другой болезни, никакой другой эпидемии: ни оспы, ни тифа, ни даже чумы… Одолеть же этот холерный страх – вне моей воли. Тут я бессилен. Это так же странно, как странно то, что известный герой кавказский Слепцов боялся паука; если в комнате его появлялся паук, с ним делалось дурно. Другие боятся мышей, иные – лягушек. Белинский не мог видеть не только змеи, но ничего извивающегося».
Тургенев чуть не умер, но спас его Герцен. Он десять дней, рискуя собственной жизнью, самоотверженно выхаживал друга, отправив жену с детьми в деревеньку под Парижем, чтобы они не заразились. А когда Тургенев оправился, то Герцен перебрался к семье. В Париже в это время было очень тяжко. Город покрылся трупами умерших от холеры парижан, к тому же началась июньская жара. Политический эмигрант и яростный критик царского режима Александр Герцен вынужден был вспомнить в Париже 1849 года холеру в Москве 1831–1832 годов с чувством уважения к России, к деятельности ее правительства, деятельности, отзывчивости общества. В Париже не предпринимали никаких мер – не оказалось ни мест в больницах, ни перевязочных средств. Трупы лежали в домах непогребенными по два-три дня…
Что друг Герцен остался с больным