«Итак, горячие новости вам на хрен не нужны, – отметил Клисс. – Так я и думал. Вы зашибаете деньгу на чем-то другом, информ-клуб – это прикрытие. Чем вы тогда занимаетесь? И что за „интервью“ должен я для вас взять? Кто ваш заказчик – Элана Ришсем, задумавшая несчастный случай с малолетней эмигранткой, чтобы свалить вину на непримиримую оппозицию? Или оппозиция, которой эксцесс с девчонкой нужен, чтобы нагадить реформаторам? Одно из двух. Этот щенок обещал мне за дельце десять тысяч, а ведь сам он куда больше огребет – а то мы не знаем, как оплачиваются такие услуги! Надо поставить вопрос о пятидесяти процентах, иначе ни в какую…»
Топаз шумно возился на кушетке, это мешало сосредоточиться на расчетах.
– Смотри, Лейла, он устраивает себе гнездо! – с умилением прокомментировал Эмми. – В естественных условиях они выкапывают ямки в рыхлом покрове на ветвях деревьев-гигантов, чтобы отдыхать или сидеть в засаде, а в неволе используют для этого любую подходящую поверхность.
Мурун уже закончил работу, на кушетке и на полу валялись выдранные клочья полосатой обивочной ткани и белоснежные куски синтелона. Сам Топаз, подобравший под себя лапки и хвост, был похож на декоративную сине-зеленую подушку с пришитыми глазами из искусственного янтаря.
– Эй, пошел оттуда! – испуганно прикрикнул Клисс.
– Саймон, что случилось? – холодно осведомился Медо.
– Мне же там после него спать! Вы же видите, он мебель портит!
– Саймон, это моя мебель. Мало того, что ты обманул мои ожидания, так еще и Топаза пугаешь. Что прикажешь с тобой делать – подарить Шидалу?
Эмми смотрел задумчиво, словно что-то мысленно взвешивал, и Саймона под его взглядом пробрал озноб. Господи, он ведь не шутит!
– Господин Медо, я старался, я не виноват… Я предупреждал вас, что я не тот человек! В тюрьме я разучился улыбаться, но я могу делать что-нибудь другое. Мы же с вами оба цивилизованные люди, мы принадлежим к одной и той же гуманной культуре…
– Разве? – Медо приподнял безупречно изогнутую бровь. – Ты даже не представляешь, как ты заблуждаешься. Пожалуй, я не отдам тебя Шидалу – это будет негуманно… по отношению ко мне. Ты нанес мне серьезный моральный ущерб, так что я вправе требовать компенсации. Если бы не это и не твой отвратительный стиль, я еще мог бы тебя пощадить…
Он говорил спокойно, даже мягко, но сгустившаяся за считаные секунды атмосфера жути заставила Саймона оцепенеть. Лейла отступила назад, присела на край стола. Она молча и серьезно наблюдала, распахнув обрамленные алыми тычинками глаза, и по ее виду Саймон понял, что дело совсем плохо: девчонка приготовилась смотреть на нечто щекочущее нервы.
– Для начала я расскажу кое-что о себе. – Медо подмигнул. – Саймон, ты любишь слушать страшные истории? Медикаменты под рукой, и если на середине моего рассказа ты упадешь в обморок, мы сразу приведем тебя в чувство. Возьми стул и сядь.
Что такого страшного Эмми насочинял о себе и собрался выложить – Саймон так и не узнал.