– Не подумайте ничего дурного, господа военные, но русское хлебное вино дорого стоит. Уж больно далеко его приходится везти. Возьмите лучше ракии, она вполовину дешевле, а право же, ничуть не хуже!
– А ты чего наши деньги считаешь? Хотя дай сначала попробовать, небось дрянь какая?
– Ну что вы, господин унтер, разве старый Константин выжил из ума, чтобы обманывать русских солдат? – покачал головой маркитант и крикнул сыну, помогавшему ему в лавке: – Эй, Димитрос, принеси ракии господам военным!
Чернявый парнишка, лет двенадцати от роду, тут же принес штоф из мутного стекла и разлил ее по деревянным чашкам. Сам же маркитант достал откуда-то круг брынзы и, отделив от него ножом небольшой кусок, нарезал его ломтями.
– Закусывайте, господа!
– Ну, вздрогнем? – подмигнул унтер Будищеву, взявшись за чашку.
– Твое здоровье, Северьян!
Ракия была вонючей и теплой, но ничего не скажешь – крепкой. Галеев, вылив содержимое чашки себе в глотку, крякнул, вытер усы и, подцепив двумя пальцами кусочек сыра, отправил его себе в рот.
– Годится! – заключил он. – Давай, значит, полведра[60] этой самой ракии, да хлеба фунта четыре, да колбасы не забудь пару колец. И вот этого сыра, пожалуй.
– Простите, господа, но хлеба нет. Только сухари.
– Хрен с тобой, – поморщился унтер, – хотя досадно, кругом поля несжатые, урожай, сразу видать, добрый, а мы кой день свежего хлеба не видели!
– Пожалуйста, господа, с вас шесть с полтиной рублей.
– Ишь ты, – озадачился Северьян и полез в карман, пересчитывать деньги.
– Погоди мошной трясти, – остановил его Дмитрий и, вытащив непонятно откуда кисет, высыпал из него на ладонь горсть серебра. – Инвалюту принимаешь?
Грек внимательно посмотрел на монеты и пренебрежительно скривил губы.
– Турецкие пиастры?
– Нет, блин, монгольские тугрики!
– Господа, а нет ли у вас франков?
– А эти что тебе, не серебряные?
– О, вы себе не представляете, из какого дерьма султан Абдул-Гамид чеканит свои деньги! Хорошо если там хотя бы половина доброго серебра.
– Сколько добавить?
– Понимаете…
– Понимаю, – покивал Дмитрий головой и вытащил из кармана серебряную папиросочницу. – Сдача будет?
– Это хорошая вещь, – уважительно поцокал языком маркитант, – в другое время я дал бы вам за нее лучшую цену, однако сейчас все так дорожает…
– Где-то у меня еще динамитная шашка завалялась, – задумчиво заметил Будищев, и это последнее предложение решило исход дела.
– Ну что вы, господа военные, – залебезил Теодоризис, – принимать вас – большая честь для бедного грека, так что этого хватит. Хоть и себе в убыток, да только ведь вы воюете за свободу для балканских христиан, так могу ли я вам в чем отказать!
Нагруженные свертками, они вышли вон, где их шумно приветствовали заждавшиеся товарищи.
– Пойдемте-ка