Толстяк провел меня в директорский кабинет, на котором висела табличка «Козьмин П.А.». Судя по инициалам, а также по хозяйским замашкам, это был его кабинет.
На заводе бардак, но в кабинете порядок. Свежо, просторно, чисто и все на местах. Мебель старая, из совковых времен.
– Значит, инженер, говоришь?
– Инженер.
– По специальности работал?
– Работал. Качество строительных работ контролировал.
– И как? Хорошо получалось?
– Никто не жаловался.
– А уволился почему?
– По сокращению штатов. Часть расформировали. Все, стройбата больше нет.
– Тут не только стройбат, тут, по ходу, все похерили…
Козьмин опустился в кресло, достал из ящика стола пачку «Мальборо», вынул из нее сигарету, покрутил ее в руках, вернул на место и вздохнул:
– Врачи не разрешают. Сердце, печень. Сам понимаешь, производство вредное.
– Пыли много, – кивнул я на окно.
Чисто в кабинете, а стекла немытые.
– Много пыли… Пыль в глаза приходилось пускать. Начальству. А как ее, заразу, пускать без водки? Банька, водка… Сейчас я сам себе начальник, а толку? Печень уже не та. И сердце барахлит… Значит, нет, говоришь, стройбата? А работал долго?
– Год. Пять лет в училище, год службы.
– Значит, молодой еще… Лет сколько?
– Двадцать три.
– Молодой. Зеленый. Не женатый… Или есть жена?
– Нет.
– Это правильно. Рано еще. А то как влезешь в это ярмо… А почему к нам на завод пошел? У нас тут не строительство, у нас тут производство.
– Но так строительное производство. Я из Архиповки сам.
– Местный, значит… Извини, я из Горанска, Архиповку не знаю… Только алкашей архиповских знаю, – ухмыльнулся Козьмин. – Их у меня тут каждый второй. И не выгонишь!
– Почему? – вырвалось у меня.
– Как почему? – Платон Андреевич удивленно повел бровью. – А их семьи кто кормить будет?
– Пусть не пьют, если о семьях заботятся.
– А они заботятся?.. Я забочусь, а они – нет. Такая вот петрушка… Да и специалисты они…
– Грузчики?
– Ну, грузчики тоже специалисты…
– Видел я этих специалистов… – хмыкнул я. – И как они кирпич в штабеля уложили, видел… Тут автопогрузчик нужен, а не грузчики…
– Есть автопогрузчик, только сломан. А новый денег стоит.
Я молча пожал плечами. И так чересчур много сказал, причем слова мои прозвучали в упрек директору. Нельзя так.
– Ну, чего замолчал? Ты бы вот что на моем месте сделал?
Я успокоился, но Платон Андреевич, напротив, завелся.
– Я на вашу колокольню не поднимался, с вашей колокольни ничего не видел, поэтому ничего сказать не могу.
– Вот! Сначала колокольню нужно поставить! – Козьмин возбужденно ткнул в потолок толстым, как сарделька, пальцем. – А потом уже смотреть! Я свою колокольню сколько уже строю! С самых низов. От фундамента, этаж за этажом. А у тебя только фундамент, и то еще