Энн вдруг подумала о себе самой. Вот она, пришла на рынок за деликатесами, чтобы ублажить нелюбимого мужа вкусной едой. Чем она лучше этой старой женщины в простой крестьянской одежде? Да, душа её противится такой жизни, но что с того?
Когда Энн вернулась в прачечную, новых посетителей там не было. Прачечная не требовала особого присмотра; она была расположена в глухом переулке, случайные люди сюда не заходили. Порой на дню случались вот такие тихие минуты, и тогда у Энн появлялось некое ощущение, похожее на чувство покоя, которое она испытывала в родительском доме, или вроде того чувства умиротворения, когда она из любопытства заглянула в церковь Святой Девы Марии на Грант-авеню. В церкви в тот момент не было службы, и не было других людей. Энн какое-то время посидела на крайней скамье, глядя на мерцающее пламя свечей, тихонько шепча кому-то незримому пожелания, чтобы жизнь переменилась к лучшему. Наверное, такая была у неё молитва.
В семь вечера Энн вышла из-за конторки и заперла дверь офиса. Входную дверь оставила открытой; прачечная работала до десяти. Вечернее время Энн посвящала домашним делам, готовила мужу ужин. Она как раз перемешивала отваренный рис, когда громко хлопнула дверь квартиры. У Энн скрутило желудок, руки как будто налились свинцом – так реагировало тело на появление родного мужа.
– Пахнет вкусно, – сказал Гэри, ввалившись на кухню.
Он уселся за стол, даже не помыв руки, и накинулся на еду, словно голодная собака. Он ел, низко склонившись над тарелкой, его волосы едва не попадали в еду. Энн, конечно, понимала, что Гэри весь день работал, и ему, может, даже некогда было перекусить, но всё же так нельзя. Надо стараться вести себя по-человечески. Хотя, наверное, она слишком много хочет от этого человека. Энн напомнила самой себе, что и в сексуальной жизни Гэри вёл себя точно так же.
Гэри закончил чавкать и откинулся на спинку стула. Слегка покачался на задних ножках, удовлетворённый ужином, вкус которого вряд ли мог оценить по достоинству. Гэри смотрел прямо на Энн, по его лицу блуждала довольная улыбка. Энн, одетая в любимый чёрный свитер и узкую юбку, знала, что привлекает его, но не показала виду. Она взяла чашку с горячим чаем, отпила глоток. Две чайные чашки из тонкого фарфора Гэри унаследовал от отца, и это были единственные по-настоящему красивые вещи из того, чем он владел. Прочие его вещи были сплошной безвкусицей или настоящим уродством. Кухонная мебель и посуда раньше принадлежали благотворительному фонду, ложки, вилки и ножи – военно-морскому флоту США.
Энн подула на чай, чтобы остудить. Гэри посмотрел на часы и засуетился.
– Уже половина восьмого! – воскликнул он.
– И что? – Энн была непонятна причина его внезапного беспокойства.
– Нам пора идти, – сказал Гэри.
– Куда? – Энн смотрела на него с недоумением.
– Ты что, забыла? Заведение Блоссом Вонг. Ты должна там быть сегодня вечером.
У Энн задрожали руки. Она крепче стиснула чашку, чтобы не расплескать горячий