Это потом была – ревность. Ревность – глупое чувство. Но сильное чувство. Из нее рождается настоящая, сильная ненависть.
Однажды один из них окажется в инвалидном кресле. Кого он будет винить? Будет ли смысл винить хоть кого-то? Одни найдут виноватых, другие пожмут плечами, третьи скажут, что просто пришли посмотреть на драку. Но все сойдутся на том, что такого финала никто не ожидал.
Они будут избегать друг друга. Они будут избегать друг друга много лет. Все сойдутся на том, что это был финал. Но ошибутся.
Потому что однажды ночью на номер одного из них придет смс с номером госпиталя.
И тогда позабытое старье снова выплывет наружу.
И уже нельзя будет притвориться, что ничего не произошло.
Потому что круги по воде все еще идут.
***
Тахти поднялся в кафе один. Зал был пустой, тихий, в углах лежали тени, занавески на окнах были задернуты. Даже за барной стойкой никого не было. Пустой стул, закрытая книга в мягком переплете. Словно все просто исчезли.
После сантехников так и осталось стоять ведро около книжного шкафа. Просто на всякий случай, если трубы опять протекут. Ни одного посетителя. Как будто это кафе не вполне существовало. Иногда Тахти казалось, что все это ему только снилось. Вопрос только, где он тогда проснется? Дома на юге или в волонтерском домике на ферме? Или в приюте? В полиции? А может, дома у Соуров? Или в реанимации в госпитале? Может быть, они тогда все же попали в него, когда стреляли? И все это – всего лишь бред затуманенного сознания, а он лежит под кислородной маской и электрокардиографом? Или вообще – ?
Иногда бывает это чувство ускользающей реальности. Как будто ты не совсем есть.
Тахти заметил его не сразу. Он сидел на ступеньке бара, подтянув колени к животу. В руках он держал чашку, волосы упали на лицо. Он не обратил на звон колокольчика никакого внимания. Смотрел перед собой, словно видел другое измерение.
Светлые волосы цвета небеленого льна, длинные, почти до плеч. Черная футболка и серые линялые джинсы. Тонкие, почти изящные руки и обглоданный лак на ногтях. Рядом с ним на ступеньке лежала книга в расшатанном переплете. Темно-зеленая обложка, буквы пооблетели, и название не разобрать.
Шаг вперед, еще один. Тахти боялся шуметь, словно шумом мог разрушить наваждение. Между ними осталось несколько шагов, когда он вздрогнул и поднял голову. Его глаза – крапчатые, словно в них рассыпались блики солнца. Секунда – и он подхватил книгу, вскочил, отступил за барную стойку.
– Привет, – сказал Тахти.
Это единственное, что пришло ему в голову. Парень смотрел на него. Только смотрел, ничего не говорил. Его грудь поднималась и опускалась, часто, словно он бегом поднимался по лестнице.
– Извини, если напугал, – сказал Тахти. – Не хотел.
Парень отступил на шаг, дернул дверную ручку и исчез в кухне. Дверь закрылась тихо-тихо, словно от ветерка.
Тахти остался стоять перед