– Как думаешь, он когда-нибудь простит меня?
– Я сомневаюсь, что он винит тебя. Хотя… Короче, вам обоим есть над чем поработать. Кстати, доктор Адамс сказал, что ты отказываешься от пластической операции.
Я машинально коснулась щеки тонкими пальцами. Порез на удивление хорошо заживал.
Я вспомнила тот день, когда мне пришлось вернуться домой. Как я открыла дверь в портлендскую квартиру и увидела нож, лежащий на полу. И когда только этот ублюдок успел его взять?
Я выбросила ненавистный предмет до того, как в моей голове родился следующий логичный вопрос – почему полицейские не забрали его, как улику?
– Я почему-то… Я не знаю, что со мной. Это очень странно, но я не хочу расставаться с этим шрамом. Когда я смотрю на него, мне… хочется быть сильнее, это… как напоминание. Как стимул.
Я покачала головой, осознавая, что несу бред.
– Я понимаю, как это звучит, но…
Элли вскинула ладони.
– В этом нет ничего странного. Придет момент, и ты будешь готова.
«K чему, интересно…».
Девушка ответила, словно прочитав мои мысли:
– Окончательно вычеркнуть все, что произошло в ту ночь, из жизни.
Мы еще немного поболтали, но уже как подруги. К концу беседы я чувствовала себя выжатой досуха. Мне страшно хотелось спать. Я зевнула, и Элли мгновенно отреагировала.
– Ладно, дорогая, до связи. Кстати, когда тебе снимают гипс с руки?
Я поморщилась и с ненавистью посмотрела на посеревший материал.
– Я иду в больницу через два дня. Мы сделаем снимок и посмотрим.
Поддавшись порыву, я стукнула гипсом по столу.
– Ты даже не представляешь, как я мечтаю избавиться от этой хреновины!
Элли весело засмеялась.
– Не круши мебель. Ложись спать. Сладких снов.
Я невольно вздрогнула и помотала головой.
– Нет, лучше вообще без снов.
Девушка нахмурилась и сделала пометку в блокноте.
– Об этом мы поговорим в следующий раз.
Я захлопнула крышку ноутбука и откинулась спиной на диванные подушки, прижала ладонь к груди, где неспокойно билось сердце.
Элли творила чудеса. Она буквально вытащила меня из ямы горя и отчаяния. С каждым днем дышать становилось легче.
Я вздрогнула, вспомнив первую ночь после больницы, которую я провела в портлендской квартире. И как утром расчищала проход, со слезами на глазах пытаясь сдвинуть гребаный комод, которым как-то умудрилась заслонить входную дверь.
В первые дни после больницы, если меня случайно касался мужчина в толпе, я вскрикивала и в ужасе отшатывалась. В каждом незнакомце я видела Сойера. Мне казалось, что он преследует меня с битой, которую прихватил, когда удрал по пожарной лестнице.
Я сокрушенно покачала головой. Почему же я об этой лестнице не вспомнила?
Я с нескрываемым облегчением отметила, что тело больше не отзывалось болью на воспоминания о бывшем муже. Только поднималась в груди злость. И страх, который, впрочем, существовать мне больше не мешал.
С каждым днем