Я оперла смартфон об бутылку вина, стоящую на кофейном столике, и приняла вызов.
– Привет, готова поговорить?
Я кивнула со вздохом, тяжестью которого в теории можно было проломить голову.
– Тогда начинай. Как прошел твой день?
Веки слипались от усталости, но я знала – стоит лечь в постель, сон будто рукой снимет. И я снова до утра буду бездумно пялиться в потолок.
– Это был… тяжелый день.
– В каком плане?
Я продемонстрировала ей загипсованную левую руку и постучала по правой ноге. Нижняя конечность под разрисованным пациентами детской хирургии гипсом отозвалась легкой ноющей болью.
– Физическом. Я не привыкла быть такой беспомощной.
И это слабо сказано! Черт, да я ненавидела это все! Я ощущала себя такой слабой, что только от этого хотелось выть и бросаться на стены.
Элли понимающе кивнула.
– Резонно. Что интересного произошло с тобой сегодня?
Я угрюмо хмыкнула и запустила пальцы в волосы.
– За последние три недели самое интересное, что случалось со мной, это визиты в полицию.
Я поежилась, вспоминая эти самые визиты. Сначала приходить в полицию для меня было сродни казни. Я сидела на жестких стульях и прятала взгляд, считая себя виновной в том, что со мной произошло. Я украдкой посматривала на мужчин в форме и нервно сглатывала, потому что мне казалось, что и они обо мне того же мнения. И я боялась, что кто-то из них скажет это вслух. И это добьет меня.
Но сейчас, спустя уже какой-то по счету визит я заходила в участок и испытывала лишь раздражение. Потому что полицейские смотрели на меня, прекрасно понимая, что я снова пришла ни за чем. А потому страха не осталось. Его сменила тотальная усталость.
Взгляд Элли стал острым.
– Сойера так и не нашли?
Меня накрыла волна отчаяния. Голос дрогнул, когда я ответила:
– Он ловко скрывается. Или покинул страну, не знаю.
Это казалось невероятным. И мне начинало казаться, что полицейские прикрывают задницу моего бывшего мужа. Как так получалось, что простого парня без богатых влиятельных родителей и друзей не могла найти вся рать Шалтая-Болтая?!
– Расскажи мне о последнем визите.
Я закатила глаза. Изнутри поднималось хорошо спрятанное – а точнее забитое в самый темный уголок души – раздражение.
– Это было вчера утром. Я еле поднялась по идиотской лестнице, полицейский усадил меня на стул, угостил пончиком и сказал, что они делают все возможное. Делают все, чтобы разыскать Сойера. И все. Опять. Снова.
Каждый раз одно и то же. И вчера я не сдержалась, накричала на молодого мужчину, который был со мной так мил, что у меня скулы сводило – будто я фунт мороженного за раз съела.
– Ты злишься на них?
Я перевела на девушку горящий яростью взгляд. Она приподняла бровь и склонила голову набок в ожидании ответа.
«Дыши, Хоуп».
– Да, я очень злюсь.
Мой голос в теории мог обратить Элли в кучку пепла, но она лишь кивнула и сделала пометку в блокноте.
– А на себя?
Элли задавала этот