Побег Кратова. Павел Андреевич Хатемкин

каждого висели в воздухе странные существа. Черные лепестки торчали вокруг “брюшка” буквой “Х”, напоминая летящих жуков. Над овальными телами не дергалось никаких крыльев, способных удерживать их в воздухе. Кратову показалось, что он слышит легкое жужжание у себя за головой. От каждого существа к затылку несчастных людей шел гибкий “хоботок”, напоминающий поводок, связывающий жутких существ со своими жертвами. Коминского, худого, костлявого трясло мелкой дрожью, будто контроль над его телом вызывал жесткую перегрузку его организма. Романова же стояла, как бледная статуя. Их лица были повернуты в сторону двери, которая все остальное время оставалась закрытой. Но не сейчас.

      За дверным проемом в стремительно краснеющем свете дня были видны ряды черных деревьев. Двадцать – по числу людей, живущих и работающих здесь. Кратов подозревал, что будет дальше. Он не помнил прошлых разов, но он точно знал, что на протяжении дней, недель, месяцев, а может быть, и лет эта процедура повторялась с регулярностью точного механизма, не дававшего сбоев.

      Ему не надо было вспоминать слова, сказанные Гэрриоуном сегодняшним утром, чтобы знать, что тот был прав. Их ждет нечто страшное, болезненное и чудовищное. Пытаться высвободиться из захвата странных чудовищ было бесполезно, и оставалось только мечтать о следующем дне, когда этот ужас смоется из памяти.

      Марионетки дернулись и двинулись в проход. Ноги ступали твердо, будто все движения они делали сами. Уверенной походкой люди прошли сквозь врата в обитель кошмара и направились к уготованным им местам. Их вели медленно, будто наслаждаясь беспомощностью и страхом, овладевшими ими. Медленно и неотвратимо Кратов приближался к древовидному устройству, раскинувшему свои колючие объятия. Поместив между ветвями, его развернули спиной к стволу. Он увидел людей, входящих в лес с застывшими гримасами ужаса и страха. Души, приготовленные к казни, но так и не сумевшие смириться с приговором.

      Черные ветви мертвыми пальцами обхватили ноги и руки, впиваясь своими шипами в мягкую кожу. Острые длинные иглы вошли глубоко в вены. Вначале по сосудам потек огонь, разливаясь по всему телу, расплавляя волю. Сердце колотилось, едва не ломая ребра. Плотный воздух застревал в легких, забивал горло, душил мертвыми пальцами, не давая вырваться крику. В голове заполыхал пожар из жуткой боли, сжигая остатки сопротивления. Тело в агонии корчилось в мертвых объятиях, крепко сжимающих свою жертву. Кожа превратилась в сплошную рану, не заживающую и болящую при малейшем прикосновении. Потом огонь превратился в лед. Мышцы напряглись и застыли. Глаза превратились в стеклянные линзы, в которых отражалась другая жизнь.

      Глава 8

      Кто-то крепко сжал его локоть и немного потряс, чтобы разбудить. Вырванный из колючих объятий кошмарного сна Кратов смотрел вокруг невидящими глазами. Нависшая над ним тень тихо произнесла: “Пора!” – и исчезла из поля зрения.

      Он сел и автоматически начал собираться, еще до конца не придя в себя. Вокруг маячили тени. Они так же собирались