– Мне нравятся твои очки, особенно, когда ты снимаешь их, щуришься, дышишь на них, протираешь, опять водружаешь на нос и...
– Или маньяк?!
– И подхватываешь мизинцем.
– Скорее всего, у мужика на пляже была назначена какая-то важная встреча.
– Мне нравятся твои ключицы, твои уши, твои ногти, твои пятки, – я все ждал, когда Элка меня услышит, но она тоже умела уходить «в отключку», когда я произносил длинные, лиричные речи.
– Слушай, а может, тот алкаш этому трупу какой-нибудь родственник?! – вдруг осенило Беду. – И он вовсе не продавал твой пиджак, а просто дал поносить?
– Я слышал, что бабы бывают трех видов – стервы, суки и дуры! – не пробившись к ее сознанию, я попробовал обратиться к подсознанию.
– Слушай, нужно попытаться найти того пьяни... Что?!! Ты назвал меня сукой?!
Скрипач перестал играть. Его заинтересовал назревавший скандал и он замер со смычком, занесенным над скрипкой.
– Нет, дорогая, я хотел только сказать, что открыл новый тип женщины под названием Беда! – Я сказал это громко, чтобы услышал скрипач и его любопытная скрипка. Смычок наконец опустился на струны, став щипать их гораздо бодрее, чем до моего громогласно объявленного «открытия». – В сущности, я только хотел признаться, что очень люблю тебя, несмотря на то, что...
– Нужно обязательно попытаться найти того алкаша.
– На то, что ты абсолютно несносна.
– Нужно найти его, пока не появился труп номер два!
Я залпом выпил холодное пиво.
– Черт тебя побери! – очень тихо сказал я Беде. – За каким хреном ты снова, опять, как прежде и как обычно пытаешься засунуть свой нос в уголовное дело?! Здесь не Сибирск! Твоя криминальная газетенка осталась за тысячи километров! Ты отдыхающая! Жена, блин, новоиспеченная! Дед кучу денег отвалил загсу, чтобы нас зарегистрировали в этом городе в такие короткие сроки! И потом, ты же, вроде, куда-то там устроилась на работу?! А?! Куда? В издательство! Кем? Пиар-менеджером! Вот и пиарь себе все, что под руку попадется! Пиарь, а не суй свой нос, свои локти, ключицы и пятки, которые мне так нравятся, в криминал!!! Не суй! А то оттяпают по самую задницу! – Я все же сбился на крик. Я орал, как умалишенный. Последний раз я орал так только на... Элку.
Скрипка заглохла – куда ей было против семейного скандала.
Примчался официант с огромным прозрачным кувшином, заполненным чем-то белым.
– Желание клиента для нас закон! – с улыбкой провозгласил он. – Хозяин нашего заведения, как казах – казаху, скотовод – скотоводу...
Элка захохотала. Она так хохотала, что слезы брызнули у нее из глаз и ей пришлось стащить с носа очки.
– Ну, ты попал! Пей! – приказала она. – Пей! Не обижай скотоводов.
– Маэстро, музыку! – крикнул я скрипачу. – Желательно вальс Мендельсона.
Скрипач пожал плечиком и – скрипка ему подчинилась, и смычок не подвел, извлекая из струн зубодробильные звуки избитого вальса.
Я встал, набрал в легкие воздуха и одним махом выпил кислое молоко. Это оказался