– Замолчи! – теперь заговорила мама, которая все это время лишь молча слушала наш с отцом диалог. – Ты, наверное, забыла, что тогда я тебе сказала о том, что нужно постараться доставить своему мужу удовольствие. Ради этого мужчины женятся на женщинах. Он дал тебе все, а взамен просил лишь малость. Но, видно, другие мужчины для тебя более ценны, чем твой муж.
Выслушав эмоциональную речь матери, я чувствовала, что теперь горят не только мои щеки, но и уши.
– Мама, о чем ты говоришь? Он избивает меня, а за удовольствиями он обращается к другим женщинам.
Повисла гнетущая тишина, и я осознала, что этими словами, слетевшими в порыве возмущения с моих губ, я подтвердила все, в чем они были убеждены.
Отец долго молчал, затем холодно произнес:
– Женатый мужчина заводит связь на стороне только тогда, когда его жена не способна удовлетворить его. Норан долго терпел тебя и только сейчас завел женщин, к которым он ездит для естественных мужских потребностей. Ты оказалась ни на что не способной. Даже в такой малости, которую он хотел получить от тебя – от своей жены.
– Значит, приводя этих женщин в дом, он не изменяет этим мне, а я, поговорив лишь с Изисом на балу при всех, уже вызвала столько упреков?!
Зачем я это сказала? Наверное, доведенная до грани, я уже и сама не знала, что говорю.
– И тебе-то самой не стыдно это говорить? – мама с ненавистью смотрела на меня. – Твой несчастный муж пользуется услугами продажных женщин, когда его жена изменяет ему. И об этом теперь знают все. Твое поведение на балу видели все представители рода, и теперь никто не вправе упрекнуть Норана в том, что он несчастен в браке и ищет утешение на стороне. Даже после бала он поехал не с тобой. Такого позора сложно придумать. Ты не наша дочь, а отродье.
Я пыталась дышать, но воздух был слишком тяжелым и застревал в горле, не проталкиваясь в легкие. Возможно, я и хотела сейчас кричать и доказывать, что все совсем не так. Но все эти возмущенные монологи были лишь в моей голове, а в реальной действительности я сидела и смотрела на лица моей семьи и понимала, что они были лишь иллюзией родных мне людей. Так как родные люди никогда не поверят во все то, во что поверили они. И вообще, почему они верили ему, а не мне? На этот вопрос у меня не было ответа.
Еще раз попытавшись дышать и понимая, что это дается мне с трудом, я все-таки нашла в себе силы и встала из-за стола.
Они не стали меня задерживать. Вообще, я чувствовала, что они рады, что я ухожу. Моя семья была рада, что я ушла. Или эти люди никогда не были моей семьей? Или я все это время жила в самообмане? Ведь когда отец известил меня об этом браке, уже тогда я почувствовала, что основным в принятии им такого решения было не мое счастье, как он меня заверял, а его интересы. Но я слишком любила отца, чтобы позволить себе подумать о нем так. А мама? Если вспоминать все моменты из моего девства, то она всегда вставала на сторону, обвиняющую меня. И пусть