Со статуй в аллеях, с прутьев решеток кусочки льда соскальзывали юркими алмазами: это была еще не вода, но уже и не лед.
Все говорило о незримой борьбе весны с холодами и предвещало скорое поражение зимы.
– Если мы хотим воспользоваться льдом, – воскликнула королева, увидев, какая стоит погода, – нам следует поспешить. Не правда ли, госпожа де Мизери? – добавила она, отворачиваясь от окна. – Весна близится.
– Ваше величество, вы уже давно собираетесь покататься по Швейцарскому пруду, – ответила первая камеристка.
– Ну так сегодня же и покатаемся, потому что завтра уже может быть поздно, – решила королева.
– К которому часу прикажете готовить туалет для вашего величества?
– Прямо сейчас. Я съем легкий завтрак и выйду.
– Больше приказов не будет, ваше величество?
– Узнайте, встала ли мадемуазель де Таверне, и скажите ей, что я хочу ее видеть.
– Мадемуазель де Таверне уже в будуаре вашего величества, – доложила камеристка.
– Уже? – удивилась королева, знавшая лучше, чем кто бы то ни было, когда легла Андреа.
– Она дожидается уже более двадцати минут, государыня.
– Пусть войдет.
Башенные часы в Мраморном дворе начали бить девять, и с первым их ударом Андреа вошла к королеве.
Тщательно одетая – придворные дамы не имели права появляться перед государыней в неглиже, – мадемуазель де Таверне, хоть и улыбалась, но выглядела несколько озабоченной.
Королева улыбнулась ей в ответ, и Андреа успокоилась.
– Ступайте, милая Мизери, – проговорила королева, – и пришлите ко мне Леонара и моего портного.
Затем, проследив глазами за г-жой де Мизери и убедившись, что дверь за нею закрылась, королева обратилась к Андреа:
– Все в порядке. Король был очарователен, он смеялся, он был обезоружен.
– Но он знает? – спросила Андреа.
– Вы же знаете, Андреа, что женщина не лжет, если ей не в чем себя упрекнуть и тем более если она – королева Франции.
– Это верно, ваше величество, – зардевшись, ответила Андреа.
– И к тому же, милая Андреа, похоже, мы с вами были не правы.
– Не правы, сударыня? – повторила Андреа. – И, быть может, даже во многом?
– Возможно, но вот первое, в чем мы были не правы: мы выслушали жалобы госпожи де Ламотт, а король ее не любит. А мне, признаться, она понравилась.
– Ваше величество слишком хорошо разбирается в людях, чтобы я смела оспаривать ваши суждения.
– Леонар, – объявила появившаяся в дверях г-жа де Мизери.
Королева устроилась перед туалетом из позолоченного серебра, и прославленный парикмахер приступил к своим обязанностям.
У королевы были роскошные волосы, и она любила, чтобы ими восхищались.
Леонар