– Ух, ты, – пораженно выдохнула я. – Как в сказке.
И упала в обморок, как раз в тот момент, когда, заскрипев, начала открываться дверь.
Глава III
Первое, что я услышала, придя в себя, это приглушенный разговор. Одним из говорящих был Сократ, его мурлыкающую болтовню было невозможно не узнать. Второй голос, высокий и мелодичный, явно женский, показался мне не знаком.
– Ты балбес, – тихо и вкрадчиво заявила женщина, скрытая от меня высокой, расписанной золотыми вензелями на черном фоне ширмой.
– Да почему сразу «балбес»? – возмутился кот.
– Потому что из-за тебя девочке стало плохо, – заявила женщина и загрохотала чем-то тяжелым.
– Ну, я же не виноват, что она дохлая, как сопля, – резонно заметил кот.
– Не выражайся! – прикрикнула на него явно хозяйка дома и, очевидно, та самая колдунья, про которую блохастый упоминал ранее.
– Зачем ты вообще её сюда притащил? – проворчала женщина и прошагала совсем рядом с ширмой. Я сжалась, ощутив себя нежеланным посетителем, которого и видеть не хотят, но и выгнать не могут, воспитание не позволяет.
Почему-то стало обидно.
– Она видит, Мила, – уверенно заявил Сократ. – О, молочко! Спасибо!
– Мало ли, кто и что видит, – продолжила спорить с ним скрытая от меня ширмой Мила. – Не всех же в Межмирье тащить! Она – человек, ей здесь не место!
– А где ей место, Мила? – вдруг очень тихо и с явной горечью спросил кот. – Ты же видишь её ауру. Она серая, это плохо. Очень плохо. Девчонка потерянная, она сама себя не понимает. И ты не хуже меня знаешь, что такие, как она, всегда плохо заканчивают.
– Всех не спасти, Сократ, не мне тебе это объяснять, – тяжело, но строго выдохнула Мила.
– Но её спасти можно, – не отступал Сократ и я вдруг ощутила теплоту по отношению к этому шерстяному сосредоточению вредности и ехидства. – И я хочу её спасти. Тем более, что раз она видит меня, раз она может со мной разговаривать, значит, в ней есть зачатки магии. И их можно развить!
– Как минимум, в одной десятой всех жителей человеческого мира есть задатки магии, – ответила ему Мила.
– Но за триста с лишним лет моего существования, она – первая из всего человеческого вида, кто меня слышит! – воскликнул кот с угадываемой радостью в сопровождающем его речь мурлыканье. – В ней точно что-то есть!
– Глисты в ней есть, наверное, тощая и мелкая, как новорожденный котенок, – беззлобно проговорила Мила.
– Нет у меня глистов, – отозвалась я из-под одеяла, которым меня кто-то заботливо укрыл. – Просто наследственность такая. У нас все в семье все худые и невысокие.
– Ой, проснулась! – с неподдельной радостью воскликнул Сократ и уже через несколько мгновений его внушительная тушка заскочила на кровать, и принялась по мне топтаться.
– Отстань, –