Она остановилась возле стены, а он стал близко возле нее. Так близко, что его нос прикасался к ее носу и опять сказал:
– Позвони мне, пожалуйста, позвони!
Она уже вся трепетала, от его близости и странно ей не было стыдно стоять так близко возле него и чувствовать тепло его тела.
Вообще, Маша была застенчивая женщина, и общаться с мужчинами ей всегда было тяжело. Она вечно смущалась, не знала как себя вести, что говорить. А с этим нахалом ничего не надо говорить, совершенно не нужно думать, как себя вести. С ним просто хорошо и все. А он схватил ее руку, целуя каждый пальчик, твердил:
– Позвони мне, позвони, позвони…
Уже показался поезд, а он вдруг начал быстро говорить:
– Я работаю в полиции, мне пятьдесят лет, живу я в этом городе и я очень хочу с тобой еще встретиться. Приезжай, я буду ждать.
И когда Маша уже садилась в поезд, он схватил в охапку, развернул ее к себе и поцеловал в губы так, что у нее перехватило дыхание.
«Боже, не хочу уезжать. Как я не хочу уезжать!» – пронеслось в ее раскаленном мозгу.
Она насильно затащила себя в вагон, села у окна. Микеле гладил по стеклу, как будто гладил ее щеку и твердил:
– Позвони мне, позвони.
Поезд уже полчаса едет, а Маша вся еще там, на том чужом перроне, с тем чужим мужчиной. Щеки ее горели от его чудесных прикосновений, от его горячих поцелуев. Встревоженная его близостью она улыбалась:
– Вот такой вокзал для двоих.
Она думала:
«Конечно же, я ему не позвоню. Уж очень большое расстояние между нами – три часа ехать с двумя пересадками. Да и потом, ведь я замужняя женщина. Как я могу. Только очень жаль, что мой муж не такой, как этот чужой нахал».
Домой она вернулась перед ужином, быстро накрыла на стол. Муж встретил ее с постным лицом и дежурным поцелуйчиком холодными синими губами. А Маше вспомнился обжигающий, как огонь, поцелуй того мужчины на перроне. Муж даже не спросил, как она съездила. Молча сел за стол и начал есть свой инсалат. Маша, как могла, сама все рассказала.
– Ты знаешь, какой красивый город этот Сенигаллия! Ты бывал там когда-нибудь?
– Нет, я почти нигде не был, – кисло ответил Лука.
– Работу я не нашла. Уже поздно. Надо было ехать еще в феврале-марте, уже все места заняты.
Вот и весь их разговор за весь вечер. Маше хотелось рассказать, как там красиво, какое лазурное море и теплый уже песок. Сколько там огромных отелей и ресторанов, и сколько там цветов, буквально целое море. Но муж, быстро поев, включил телевизор и уткнулся в него. Маша с досадой пошла мыть посуду. Через час он пошел в спальню, надел облезлую пижаму, хотя Маша ему купила новую. Но новую нельзя, на запас, когда эта уже порвется на ниточки. Он обвязал шею косынкой, мол, больной, не трогать, и пошел спать. Маша заснуть не могла. Кровь бурлила в ней. Ее разбуженному телу хотелось ласки и тепла. Встревоженная близостью Микеле, она не могла успокоиться. А муж сопел под боком и хоть умри.
Утром позвонила Даша:
– Ма, я не хочу больше жить с этим