Тень Гамаюна. Людмила Евграфова

усмехнулся. Ну, никакой конспирации матушка не признает. В каждой знакомой видит будущее счастье своего сына. По мнению матушки, он настоящий нелюдим. В обществе бывает редко, так, где же найдется та женщина, что оценит его по заслугам? И, если рядом с сыном появлялась какая – нибудь особа, матушка начинала строить далеко идущие планы. Правда, особы рядом с Николаем все были или ученые секретарши, или канцелярские крысы, или зачуханные студентки, но Елизавета Матвеевна знала – любовь к Николаю придет! Он сам найдет свою женщину. Так было с его отцом – Петром Петровичем, с дедом и прадедом. Любовь к ним приходила поздно, но это была настоящая любовь!

      – Познакомься, мама, – Николай помог прихрамывающей девушке выйти из машины, – это Алина Владимировна Гриднева, пианистка и по совместительству – стайер – любитель. В результате ее неосмотрительного марафона, мы столкнулись на проезжей дороге. У Алины ушиблена нога, и она очень нуждается в твоей опеке.

      Пес подошел к Алине, обнюхал ее, вильнул хвостом и лег у ног рядом. Сие признание собаки, что Алина свой человек, не прошло для Елизаветы Матвеевны бесследно. Она всплеснула руками и сказала:

      – Пойдемте в дом, здесь вас никто не обидит.

      По деревянному, крашенному коричнево – охристой краской крылечку, Алина прошла на веранду, затем в небольшую кухоньку, где, по всей вероятности, было царство Елизаветы Матвеевны. Над столом, накрытым веселенькой клеенкой, висели в ряд начищенные сковородки, ситечки, половники, ковшики. Слева и справа от стола расположились стеллажи с посудой, ведрами с колодезной водой, стояли прозрачные банки с крупами, солью, сахаром. От всего этого повеяло на Алину таким домашним теплом и сердечностью, такой простотой и обстоятельностью, что она сразу успокоилась. Елизавета Матвеевна открыла следующую дверь, и они вошли в столовую. Карминно – красная печь по правую руку от входа сразу привлекла внимание Алины. На печи весело смотрелись гончарные изделия – расписные вазы, горшки, миски. В многочисленных вазах тонко благоухали свежие цветы, срезанные Елизаветой Матвеевной к приезду сына. Слева, у окна стоял обеденный стол, а во все стороны из столовой вели двери в другие комнаты. – «Удобно, – подумала Алина, – хочешь, не хочешь, на улицу попадаешь через столовую, она объединяющий центр семьи».

      Комнатка, в которую привела девушку Елизавета Матвеевна, была маленькой, уютной, с окном, выходящим в сад, с большим старинным зеркалом до потолка и такой же старинной кроватью.

      – Располагайтесь, вот вам полотенце, умывальник на кухне. Банька протоплена к приезду Коленьки, если хотите помыться сейчас, до ужина, то, как раз успеете, пока я собираю на стол.

      Ужинали на террасе. Августовские комары были уже не такие кровожадные, поэтому Елизавета Матвеевна не стала зажигать сосновые шишки. Легкий ветерок отгонял самых настойчивых насекомых, и неспешная трапеза ничем не омрачалась. Вдруг Елизавета Матвеевна всплеснула руками, вспомнив о чем – то, и побежала на кухню.