Марта, не касаясь пола, скользнула облаком к углу и протянула руку к плазмоиду, который медленно поплыв вокруг ее руки, начав пульсировать ярким белым светом и, увеличившись размером, стал почти с футбольный мяч.
– В нем нет зла, сознания почти тоже, это… это не родившийся ребенок. У вас был голод… задолго до войны, лет за десять. Отчего он тут у тебя, мне не ведомо. Да и не так важно, причин может быть тысячи. – она наконец коснулась орба. Ничего особенного не произошло, только в том месте, до которого она дотронулось пошла рябь, как если бы она коснулась пальцем воды.
– А парнишка тот, вполне может его видеть. Да и не только его, если боги что-то у человека забирают, то чем-то и одаряют, всегда так было. Но они не могут толком с нами взаимодействовать. Оно, наверное, и к лучшему. – вторил ей Николай.
– А как его убрать отсюда? Не то чтобы мешал, но как-то неуютно что ли… – спросил побратим.
Неупокоенные переглянулись. Николай Лопатин переместился к своей подруге в угол кабинета и тоже внимательно осмотрел орб, только касаться не стал.
– А знаешь, Серега, мне кажется, в твоих силах будет помочь ему развоплотиться. Тут ведь какое дело… когда человек умирает, то его душа освобождается от тела и по идее должна отправиться в посмертный путь. Суть на самом деле очень проста – душа должна изменить некоторые свои «качества», чтобы отвязаться от мира живых и привязаться к миру мертвых.
Неупокоенный побратим опять вернулся к столу и вновь уселся на него, положив бесплотные руки на колени. Сергей вспомнил, так любил сидеть Колька Лопатин тогда, давно, увлеченно рассказывая друзьям какую-то занятную историю. Марта стала за ним сзади, положив руку на плечи в синей матросской робе, а второй вороша коротко стриженые волосы. Если бы не их призрачное состояние, ни дать, ни взять, искренне любящая друг друга пара. Эх, Колька, Колька… с горечью подумал Горохов.
– Но в реальности у подавляющего большинства, Серега, есть привязки, мирские зависимости, незаконченные дела, дорогие люди и букет прочих причин, которые достаточно плотненько, держат душу в мире живых, – продолжил рассказ Лопатин младший, – то есть не дают ей в достаточной степени оставить груз, чтобы порвать с этим миром. Но к счастью, почти все, кто дня за три, реже дней за девять, от прежних своих мирских привязок освобождаются и уходят. Наш вот случай особый, мы не смогли… Время идет, силы тратятся, а уйти не выходит. Так и залипает отягощенная привязками душа здесь, не в силах преодолеть рамок отведенной мирской реальности. Наш-то случай, как я сказал непростой, тут ты не поможешь, а вот эти – малые сущности, да те, кто за давностью лет совсем уже слабо в мире держится, тех можешь окончательно развоплотить, помочь покинуть этот мир.
– Это как это? – заинтересовался