Философия лжи. Мишель Дарби

театра, в котором я работаю, редко пополняется новыми постановками. Одни и те же спектакли идут годами. Разве что другой театр к нам на гастроли приедет. Я гримирую актеров, можно сказать, с закрытыми глазами. Я с детства тянулась к творческим людям. У отца с матерью была художественная мастерская, они занимались живописью. Отец даже выставлялся во Франции, писал натюрморты необычной техникой. Прожив двадцать лет вместе, родители развелись и имели теперь отдельные мастерские. В детстве мама пыталась приобщить меня к изобразительному искусству, но мне ее занятия казались скучными. Я хотела танцевать. В восемь лет я поступила в балетную школу, но через два месяца бросила ее. Желания мои и сейчас быстро возгораются и быстро гаснут. Главное, что я поняла: я не в силах создать что-то сама. Хотя чувство прекрасного живет во мне.

      Я стала гримершей и работу свою менять не собираюсь. В нашем театре меня все знают. По совместительству я числюсь здесь администратором. Нужны билетики? Пожалуйста! Сегодня, к примеру, у нас в гостях французский театр «Теамю». На сегодня все билеты проданы. Лике с другом я уже отложила ложу. По старой памяти обещала провести на премьеру даже своего бывшего мужа-тележурналиста. Хочется мне того или нет, а приходится часто видеть его физиономию по телевизору. Сашка тщеславен и непостоянен. Кто знает, сколько у него было после меня любимых женщин. Ведь у него что ни женщина, то любимая. Молодой еще. Моя мама сомневается, что он с годами поумнеет.

      Вот наступает вечер. В театре аншлаг. На мне светло-коричневое замшевое платье. На шее – деревянный амулет в форме змеи. В ушах – серьги сибирских мастеров. Тоже из дерева. Подарок Славика. Волосы я люблю убирать кверху, половину из них закалываю на затылке шпильками, а остальные, завитые в локоны, пускаю струйками по плечам. Я называю эту прическу «Фонтаны Парижа».

      В холле ко мне подходит моя подруга Лика с Аликом – толстеющим толстосумом, который до того в нее втрескался, что будучи человеком далеким от искусства, дал себя повести на эту премьеру. Держу пари: это его первое посещение театра.

      Сейчас, во время перестройки, такие тузы называются «теневиками».

      Лика не прогадала, подцепив Алика. На ней роскошное платье темно-синего шелка. В ушах бриллианты. На шее – непостижимое колье.

      Чуть не запнулся об меня Сашка и, бросив на ходу: «Привет!» – Понесся дальше наперегонки со своим оператором.

      Через четыре часа спектакль закончился, интервью с режиссером было взято. Лика с Аликом отправилась в кабак.

      ***

      Сашка иногда звонит мне на работу. Он говорит, что привык ко мне во время нашего брака. Сегодня он пришел ко мне в администраторскую с бутылкой «Шампанского». На улице хлещет осенний дождь, но Сашке это ни по чем. На нем кожаная коричневая куртка нараспашку. Длинный вязанный шарф несколько раз обкручен вокруг шеи. Густая шевелюра всклокочена. Он не ходит, а словно летает по городу.

      – Что мы будем праздновать? – Спрашиваю я и смотрю в его веселые глаза. Сашка не успевает