Истины нет. Том 2. Максим Валерьевич Ефимкин

почти все заинтересованно наблюдали за заклинаниями и молитвенными плетениями слов. На полу проявлялся круг диаметром два шага, испещренный знаками и святыми символами. Постепенно он стал настолько ярок, что у наблюдателей перед глазами поплыли синие пятна, будто они глянули на полуденное солнце. На зал снизошли благодать и умиротворение. Его окутала благоговейная тишь. Архиепископ взял первый свиток и ступил в круг. Послышался ропот: одежды Женуа заволокло желтое сияние. Он в полном молчании развернул бумагу. В то же мгновение круг погас, свет стал тьмой, а сияние – сизо-черным дымом. Хлопнули, закрываясь, окна. Потянуло подвальной сыростью. Женщины закричали, но звук застыл, замер в воздухе, мужчины вскочили, хватаясь руками за несуществующие рукояти мечей. Самые расторопные кинулись к выходу, но ноги их вязли в химерической гати, руки оплела паутина, и они повисли над полом, словно угодив в невидимые тенета.

      – Нет, нет, нет! – отчаянно прокричал архиепископ.

      Граф Вьят Брэди упал первым. Лицо его посерело, осунулось, а глазницы сделались пустыми, черными. Слышно было, как треснул череп от удара о мрамор пола.

      Бенегер поднял святой столб, зачитывая молитвы. Круг подернулся свечением, но лишь для того, чтобы мгновением позже излиться густым угольным дымом. Графиня Файет в судорогах осела в кресле, замерев в неестественной позе. Архиепископ упал на колени, вознося руки и молитвы. Одежда его засверкала, рассыпаясь солнечными зайчиками, но они оказались не способны проникнуть через невидимую стену, очерченную кругом. По очереди опустились на пол Эйзби Сеймур, Коден Вистен, Дад Патси, Оллен Рэт. Вот уже скорчились шесть недвижимых тел с искаженными мукой лицами. Архиепископ бился со всем отчаянием человека, единственного понимающего, с чем он столкнулся, и осознающего, насколько бесполезны его смехотворные попытки. Его молитвы и заклинания разбивались одно за одним о незыблемую стену, раскалывались светящимися осколками, стекали по рукам рыжими потоками меда, исчезали сетью молний в пустоте. Еще двое – Шилох Тейгу и Редклиф Спенсер – распрощались с жизнями. Призрак перехватил полный ужаса взгляд Марка Ирпийского, улыбнулся и успокаивающе моргнул. Но Марк перевел взгляд в сторону, и губы его затряслись, посерели, он хотел вскочить, бежать без оглядки, но не мог сделать ни шагу: мертвые рваными движениями стали подниматься. Вот поднялся первый и потянулся, словно сомнамбула, к кругу, за ним последовали остальные. Архиепископ закричал что-то дурным голосом, но звук потонул в пространстве, как дробина в киселе. Мертвые по очереди доходили до круга и касались невидимой преграды, распадаясь в пепел. Марк успел лишь зацепить краешек мысли: «Пятеро из них могли проголосовать против». И вдруг все закончилось.

      5.

      Как в дурмане, Марк, скорчившись на полу, смотрел на медленно срывающиеся с края стола капли вина. Чуть дальше беззвучно молила о помощи графиня Андабар. Тишина. Марк, собрав в кулак всю волю, с трудом понялся, цепляясь за поваленное кресло. Оставшиеся в живых все еще стонали, постепенно приходя в себя. В голове герцога