И тут ни с того ни с сего…
Уорнер хмурится.
Словно кто-то вырубил переключатель, и огонь в его глазах сошел на нет. Он меня пристально изучает, отчего я крайне нервничаю.
– Что происходит? – спрашивает он, наклоняет ко мне голову, и спустя мгновение его глаза удивленно распахиваются. – Почему ты напуган?
Появляется Джей, и я не успеваю ответить.
Она мне улыбается – эта искренняя, счастливая улыбка всегда согревает мне сердце, – и я с облегчением отмечаю: она полностью одета. Не в стиле «под-халатом-у-меня-ничего», а нормально, в пальто и туфлях, одета так, что можно выйти и прогуляться по улице.
Теперь я могу вздохнуть.
Однако через секунду ее улыбка гаснет. И когда она вдруг бледнеет и обеспокоенно хмурится – мне становится чуточку лучше. Знаю, звучит странно, но ее реакция меня ободряет. Значит, хоть что-то в этом мире стабильно. Потому что я знал. Знал, что, в отличие от других, Джей сразу поймет: со мной что-то случилось. Со мной что-то не так. И никакая суперсила для этого ей не нужна.
Для меня это значит многое.
– Кенджи, что стряслось?
Мне сложно и дальше держать себя в руках. Тупая боль начинает пульсировать где-то за левым глазом. Зрение туманят черные пятна, они то появляются, то исчезают, оставляя следы. Мне не хватает воздуха, словно в груди нет места, а мозг, наоборот, слишком огромен.
– Кенджи?
– Джеймс, – выдавливаю я тоненьким голосом. Как-то криво. – Его забрал Андерсон. Андерсон забрал Джеймса и Адама. Он держит их в заложниках.
Глава 7
Мы вернулись в командный пункт.
Я стою в дверях, рядом со мной Джей. Уорнер задержался – ему понадобилась минутка, чтобы подобрать приличный наряд и причесаться. За время моего отсутствия атмосфера в комнате поменялась кардинально. Все смотрят то на меня, то на Джей. Хотя выражение «сверлят глазами» здесь лучше подходит. Брендан выглядит уставшим. Уинстон – раздраженным. Иан выглядит злым. Лили выглядит злой. Сэм выглядит злой. Нурия выглядит злой.
Касл, похоже, вообще в бешенстве.
Он смотрит на меня, прищурившись, и благодаря долгим годам наблюдения за языком его тела, я прекрасно понимаю, о чем он думает.
Прямо сейчас он думает, что я не просто разочаровал его, ему кажется, я его предал (ведь я пренебрег правилом не ругаться), что я умышленно проявил к нему неуважение и что меня следует посадить под домашний арест на две недели за то, что я наорал на его дочь и ее жену. А еще он растерян. Я не оправдал его надежд.
– Простите, сэр, похоже, я погорячился.
Челюсть Касла заметно напрягается, пока он окидывает меня оценивающим взглядом.
– Тебе лучше?
Нет.
– Да, спасибо.
– Хорошо, обсудим это позже.
Отвожу взгляд. Я слишком устал, чтобы еще и раскаиваться. Я вымотан. Опустошен. Выжат как лимон. Кажется, будто все мои внутренности выскребли